"Зеленая лужайка" ("Žalia pievelė") – так сотрудники закрытой в 2010 году атомной электростанции обозначают конечную цель ее демонтирования: работы будут длиться до тех пор, пока не будут распилены турбины, разобран реактор и захоронено радиоактивное топливо, а на месте АЭС останется лишь зеленая лужайка. Но произойдет это только в 2038 году.

"Несколько лет назад я прошлась по турбинным залам первого и второго энергоблоков и ощутила себя маленьким муравьем, который ходит по огромным внутренностям уже неживого дракона — зверя, два сердца которого — реакторы — уже не бьются. Я сама строитель, меня учили проектировать, создавать, строить, а не разрушать. И мне очень больно", - рассказывает в спектакле работница станции Виолета Янавичене.

Висагинас был основан в 1975 году как город атомщиков, до 1992 года он носил название Снечкус. Однако после закрытия станции город потерял около 25% своих жителей, сейчас в нем проживает около 20 000 человек, около 2500 из них все еще работают на атомной станции. Согласно проведенному в 2014 году исследованию, для 77% жителей Висагинаса родным является русский язык, для 17% – литовский.

"Зеленая лужайка" на малой сцене театра почти чудесным образом вместила как сотрудников Игналинской АЭС, так и жителей Висагинаса, своими руками строивших станцию и город. Это инженеры, юристы, охранники, художники, школьники.

Спектакль о том, каково им всем разбирать то, что они сами строили. Что они думают о своем будущем и о будущем города? Какое значение в целом имеет закрытие этого объекта и каковы его долгосрочные последствия для Висагинаса, Литвы, мира? Каково будущее атомной энергетики и настолько ли она безопасна, как это часто декларируется?

Все эти вопросы оказавшихся "на грани пропасти" героев спектакля отразились не только в их признаниях, но и в сценографии спектакля: предметы на сцене распилены, разрублены или разобраны пополам — кресло, стул, стол, монитор компьютера и даже горшок с фикусом. Как рассказывает сценограф спектакля Aудре Боцулайте, когда она приехала в Висагинас, то увидела, что и сама станция "распиливается" на части подобным образом.

Этот спектакль, как признаются его создатели Кристина Вернер и Йонас Тертялис, – первая попытка Национального драматического театра Литвы представить документальный спектакль, когда на сцене играют не актёры, а реальные люди, участники событий.

Кроме того, это очевидная попытка Висагинаса завязать диалог с остальной Литвой. Об этом говорит и то, что в спектакле висагинцы между собой говорят на разных, но понятных друг другу языках — литовском и русском. И только Хелен Райдинг, независимый консультант в области энергетики из Великобритании, которая приехала "закрывать" станцию и в итоге осталась жить в Литве, говорит по-английски.

О чем же говорят герои? Вот несколько отрывков из спектакля:

Первым в Снечкус приехал мой отец


Меня зовут Дмитрий Марченко. Я специалист в области информационных технологий. Но не только это привлекает мое внимание. Одно из моих хобби - танец с огнем или клоунада. Это все один мой личный театр. Я как-то влюбился в один в Вильнюсе с его балаганом, импровизацией и в женщину, которая подарила мне невероятное путешествие в него.

А теперь я живу в Висагинасе, занимаюсь программированием, дизайном, консультациями, монтажом, семьей, в конце концов. Я постоянно нахожусь в каких-то исканиях, вот и сейчас пойду поищу что-нибудь.

Мои родители из Украины. Первым в Снечкус решился приехать мой отец — просто посмотреть, что же происходит на стройке. Говорит, что в Припяти светило солнце, а тут лежал снег. Но нам-то с вами не привыкать, в Прибалтике! По образованию он инженер-геодезист. В Чернобыле работал на монтаже второго блока. В Снечкусе требовались геодезисты. Он зашел в трест, а ему говорят: давай к нам работать! Он согласился. Позже приехала и мама со старшей сестрой, она по профессии инженер-механик. Она также устроилась на станции.

Не смогли ломать то, что строили своими руками


Меня зовут Виолета Янавичене. Я родилась и выросла в Игналине, учиться уехала в Вильнюс, где в Вильнюсском техническом университете им. Гедиминаса получила специальность инженера-строителя. С семьей мы переехали в Висагинас, когда муж устроился на атомной электростанции, так как в Вильнюсе работы не было, а тут вдруг такой шанс.

Сначала мы поселились у моих родителей, в двухкомнатной квартире. Когда муж получил первую зарплату — 570 литов — нам эти деньги казались сказочными. Стабильно, ежемесячно такая зарплата! А еще и премии и в последний раз в тот год выплаченная тринадцатая зарплата.

Я сама начала работать на электростанции в конце 1997 года и работаю там до сих пор.

После закрытия все начали массово уезжать из Висагинаса, просто не видели здесь будущего. И если раньше все сюда слетелись со всего Советского Союза, то сейчас снова расправили крылья, но на этот раз — в Москву, Красноярск, Смоленск, на Запад, где могли применить свои знания. И я прекрасно понимаю этих людей. Ведь было понятно, что после того, как станция перестанет существовать, работников будет нужно все меньше. Другие, возможно, и могли работать до полного закрытия, но не могли ломать то, что строили своими руками.

Несколько лет назад я прошлась по турбинным залам первого и второго энергоблоков и ощутила себя маленьким муравьем, который ходит по огромным внутренностям уже неживого дракона — зверя, два сердца которого — реакторы — уже не бьются.

Я сама строитель, меня учили проектировать, создавать, строить, а не разрушать. И мне очень больно.

Никогда не хотела туда вернуться

Я Эдита Спуодите. Я родилась в Вильнюсе. Когда мои родители развелись, моя мама нашла работу в Снечкусе, и мы переехали жить там. Закончив школу, я вернулась продолжить учебу в Вильнюсе в университете им. М.Ремериса. Еще во время учебы я узнала, что в Висагинасе в противопожарной охране не хватает юристов, и я подумала, что это будет хорошая практика. Меня приняли. А когда закончила учебу, то и осталась.

Проработала 5 лет, перешла в самоуправление. Через год увидела объявление, что атомная станция ищет специалиста по закупкам. Так что теперь я юрист отдела по закупкам и договорам.

Я никогда не считала Висагинас своим городом и никогда не хотела туда вернуться. Но так уж случилось: временное стало постоянным.

Думала, будут кричать: заноси уран!


Всем привет, меня зовут Маша Лаенко. Я родилась в Снечкусе в 1989 году. Оба моих родителя из Беларуси, там они собственно и познакомились на озере. Как-то мама плавала, а папа решил ее напугать, подплыл. Она от испуга как треснула ему, он, бедный чуть не утонул. Но слава богу все обошлось, он жив-здоров. Позже они оба, еще не будучи вместе, переехали в окрестности Снечкуса. Начали встречаться, сыграли свадьбу, родилась я.

Я очень рада, что когда-то мои родители приехали в окрестности Висагинаса, потому что я очень люблю наш город. Я считаю, что это лучшее место на земле, чтобы растить там своих детей. Там все рядом, и там много неформальной деятельности. Там хорошие люди, и куда ни глянь, везде воспоминания. Там произошло одно, там другое — я думаю у всех так.

В последний день работы атомной электростанции я предложила друзьям съездить туда и послушать ее в последний раз и попрощаться. Мы купили билет на автобус, который возит станционников на работу и обратно, и мы поехали. И вот по дороге на станцию я сидела и представляла, что же я сейчас увижу. Я думала, что услышу звуки, какие какие бывают у завода, будет клубиться дым, кто-то будет кричать: давай, заноси уран! Но приезжаем мы на станцию, открывается, и ничего — даже людей на улице не было. Мы сходили к типографии, это отдельное здание, у меня мама там когда-то работала. Мы погуляли по территории и повспоминали разные истории и поехали домой.

А вечером я думала, что вот я сейчас сижу дома, кушаю салатики, оливье, а где-то там, на станции, темная комната, много разных лампочек, кнопочек и сидит человек в белой униформе и ждет 12 часов, чтобы выключить станцию. И опять — ничего, вообще ничего не произошло!

Висагинас — город на трех могильниках?


Меня зовут Александр Ермолаев. Сколько себя помню, я живу в этом городе. Я закончил Вильнюсский университет, работал по специальности в Германии, но вернулся домой. Здесь я также работаю по специальности старшим инженером-спектрометристом.

31 декабря 2009 года я работал. Отпраздновал Новый год, вышел на работу 2 января. Из-за реорганизации предприятия я вышел на новый участок, новый отдел, новую службу, новый департамент. Каждые остановка и запуск реактора — это время интенсивной работы. Нужно постоянно следить за многими технологическими параметрами, осуществлять множество измерений. Этим множеством мы были заняты первые пять дней 2010 года.

Только спустя пять дней я понял, что что-то изменилось, а что изменилось, понял отнюдь не сразу. Пошел в турбинный зал и услышал: все, тишина. Все эти воспоминания — игра памяти, всплывают и уходят, как картинки — возникающие и уходящие. Калейдоскоп.

Нужно начать работу по демонтажу. Рядовые демонтажники, наверное, еще не понимали, что уже — все, надеялись, что ИАЭС запустят. Не понимал и я. Хотя сам приложился к тому импульсу, с которого начался демонтаж. В Словакии так и поступили: сначала остановили и тут же запустили на целых полгода, чтобы сэкономить на производстве электроэнергии. Здесь люди тоже надеялись. Это все психологические штучки. Если не хочешь, чтобы что-то произошло, отталкиваешь это от себя до последнего.

Зеленая лужайка и три могильника радиоактивных отходов — вот все, что останется от ИАЭС к 2038 году. Три могильника радиоактивных отходов, содержащих радионуклиды, коротко живущие и долго живущие, очень вредные и не очень. Период распада некоторых из них - от нескольких лет до полумиллиона лет. Все это после соответствующей обработки упакуют, окружат геологическими материалами, строительными конструкциями и оставят здесь и навсегда.

Останется ли наш город здесь и навсегда? И кто может быть настолько уверенным в себе, чтобы сказать, что будет через 10 000 лет, а через миллион? Сколько лет будет светить солнце, сколько лет будет идти дождик, сколько раз Иисус Христос придет на эту землю, пока распадутся нуклиды в могильнике?

Что будет с нашим городом? Рим — это город на семи холмах, а Висагинас — на трех могильниках? Что каждый из нас может сделать для нашего города? Найдем ли мы ту нишу, в которой будем жить и развивать свой город? Кто знает. Мы должны знать и найти то, чем город будет жить.

Режиссер: нам ничего об этом городе неизвестно


После премьеры режиссер спектакля Йонас Тертялис ответил на вопросы DELFI:

- В Русском драматическом театре Литвы идет спектакль "Родина", где актеры рассказывают о своем собственном понимании родины. Но там все-таки играют профессиональные актеры. А как Вам работалось с обыкновенными, не профессиональными в смысле актерской профессии людьми?

- Да, я видел спектакль "Родина"... Вы знаете, это обоюдная вещь. Мы с людьми работаем, а они, возможно, не настолько очевидно, работают с нами. Нам нужно было подстроиться друг под друга и понять, но на самом деле это длинная и тяжелая работа, в некотором смысле, как создание чего-то наподобие общины. Было очень важно, чтобы и они начали нам доверять, и нам нужно было также продемонстрировать это доверие. Ведь мы вместе являемся авторами этого спектакля.

Весь материал спектакля был написан на основе рассказов людей. И если им что-то не нравилось в тексте, мы вносили изменения.

Непрофессионалы с одной стороны более гибкие, более восприимчивые, но с другой стороны у них нет самоконтроля и владения телом, которые актеры тренируют 4 или 6 лет во время обучения, а потом во время работы театре.

- Как появилась идея создать спектакль на трех языках?

- Это пришло не сразу, но поживешь в Висагинасе, и быстро начинаешь говорить на разных языках. (смеется)

Нам также хотелось, чтобы герои спектакля были как можно более естественнее, чтобы говорили, так сказать, на языке оригинала. И тогда и логика текста, и самовыражение бывают намного сильнее.

- Какую Вы ставили для себя цель при создании спектакля — построить некий мост между Висагинасом и Литвой, или в художественной форме представить судьбы людей, или, может, даже попытаться кинуть клич и спасти город?

- Я думаю, что этот спектакль о коммуникации, о стереотипах, мифах, реальности, и еще раз о коммуникации - не только между Литвой и Висагинасом, но и в целом между периферией и столицей.

Мы как только туда приехали, то сразу поняли, что нам ничего об этом городе неизвестно. Казалось, что мы всего столько начитались, но когда ты оказываешься в самом месте, начинаешь говорить с людьми, то видишь, что люди живут совершенно другими вещами.

И хотелось обратить внимание на простого, но вместе с тем и не простого человека и его ситуацию. В каком человек оказался положении и насколько мы его не слышим. Ведь у каждого своя история, но мы ее не ценим. Точно так же и в Висагинасе нам пришлось всех убеждать, что это кому-то будет интересно. Всем касалось, что никому.

Ситуация Висагинаса из-за атомной станции уникальна, кроме того, интересен и его культурный контекст. Сейчас в городе проживает около 43 национальностей, а раньше было 65. Так что интересно узнать, как эти люди между собой уживались, ведь надо как-то научиться сосуществовать в таком разнообразном культурном пространстве. Так что это такой концентрат образованных людей, и чувствуется, что и спрос на культуру там есть.

И я думаю, что это отличная возможность увидеть в этом концентрате какие-то вещи, которые затрагивают не только Висагинас, но и другие маленькие города Литвы.

- На премьере в Вильнюсе ощущалась довольно расслабленная атмосфера, зрители и посмеивались, и аплодировали, а какой была реакция зрителя в Висагинасе?

- Сами участники спектакля очень волновались перед премьерой в Висагинасе, ведь когда ты рассказываешь свою историю в своем городе, то это вроде экзамена: сдашь или нет? А публика встретила спектакль очень тепло, с самых первых минут. И очень поддерживала. Аплодисменты следовали после каждой второй сцены. И тоже смеялись. Например, работников очень рассмешил рассказ Маши, так что и они смеялись.

Но в целом, конечно, эта история для них очень болезненна. И мы это поняли уже несколько раньше. Это стало ясно, когда мы приглашали к участию в проекте так называемых первостроителей. Но они говорили, что им очень тяжело, некоторые из них согласились просто поговорить. Но каждый раз копаться в этом они не хотели. Они говорили, что этот период им теперь кажется каким-то сном.

- То есть основной причиной отказа был далеко не возраст?

- Нет, ведь многие из них бодрые пенсионеры с ясным умом. И многие из них очень молодо выглядят, и энергии у них хватает. Просто на эту тему непросто говорить.

И я еще вот о чем думаю - порой нам нужно начинать говорить о болезненных вещах в неагрессивной форме, чтобы учиться таким образом двигаться дальше.

- Вы свой спектакль в Вильнюсе еще будете показывать в июне, а что потом?

- Все нужно планировать, ведь в нашем профессиональном театре еще не было подобных экспериментов, когда на сцене собиралось столько людей, которые к театру вообще не имеют никакого отношения.

Но я как раз сегодня видел, что внутри театра идет переписка о планах на следующий сезон, намечаются и гастроли по Литве, так что планируем-планируем-планируем.

Поделиться
Комментарии