Более того, говорят о существовании в Беларуси неких «черных списков», куда, как в советские времена, внесены идеологически вредные, оказывающие тлетворное влияние (т.е. влияние в принципе) музыкальные коллективы.
Собеседник DELFI – легендарная в Беларуси личность, Лявон Вольский, участник и автор множества музыкальных проектов, как его назвали в одном материале, посвященном белорусскому андеграунду, «танк» белорусскоязычной альтернативной музыки.
Все бы хорошо, но Лявон и его группа «Крамбамбуля» столкнулись с невозможностью выступить в Минске, в связи с чем решили перенести концерт в Вильнюс. О том, как живут белорусские музыканты, белорусском языке, посещении администрации президента Беларуси и профилактических беседах – разговор DELFI с Лявоном Вольским.
- Лявон, привэтанне!
- Привэтанне! Laba diena!
- Концерты белорусских музыкантов в Вильнюсе разрушают сложившийся стереотип о том, что белорусы приезжают в столицу Литвы только для посещения торговых центров…
- По-другому тоже приезжают? Сейчас они приедут на концерт, но заодно можно будет посетить и торговый центр. Не буду называть этот центр поклонения белорусов, все знают его и так. И он, наверное, не один.
- Хотелось бы надеяться на приоритет музыки…
- Мы тоже надеемся.
- Почему в Минске отменили Ваш концерт?
- Нужно спросить у кого-то в высоких кабинетах.
- Насколько известно, договоренность о проведении концерта была?
- Как ни странно, сейчас наше концертное законодательство очень даже гуманное и либеральное. Наверное, даже либеральнее, чем в Англии или Германии. У нас нужно уведомить Министерство культуры и сказать: мы будем проводить концерт. Они скажут: ну, ладно, проводите. Наш прокатчик даже взял оттуда какую-то бумагу, которую принес директору клуба и тот сказал, что попробуем. Чуть позже он же сказал, что ему звонят всякие нехорошие люди, или люди хорошие, но с нехорошими прогнозами и признался, что, наверное, концерт надо будет отменять. И мы решили сыграть в Вильнюсе. Нам очень помогло посольство Литвы в Минске, и мы надеемся, что для тех, кто предъявит билет на концерт, будут бесплатные шенгенские визы.
- Шутки шутками, Лявон, но…
- Это не шутки, а нормальное отношение к ситуации. Если относится к этому, как к очередной трагедии, то можно быстро окочуриться.
- Концерты отменяют не только у Вас, почему?
- Есть некий мифический «черный список», который ходит по кабинетам, и особо ретивые сотрудники всяких органов культуры и других органов следят, чтобы вредные тенденции со сцены не закрались в умы белорусской молодежи.
- Власти отрицают, что такие списки есть…
- Ну, да, отрицают. Мы посоветовались с юристами и написали ряд бумаг. Мы написали и насчет творчества нашей группы, даже отослали в комиссию, которая должна предотвращать всякую порнографию, межнациональную рознь.
- В Вашем творчестве порнография и экстремизм – вещи очевидные…
- Да, наверное, где-то есть, закралось. Так вот пускай они отслушают все 6 или 7 альбомов и что-нибудь найдут. Тогда хоть будет ясно, из-за чего все это происходит (отменяют концерты – DELFI). Тогда нам пришлют документ с печатью, и мы сможем его показывать: вот, мы – запрещенные и у нас есть бумага! А это хороший пиар.
- Приходилось читать, что белорусские музыканты ходили на собеседование в администрацию президента. Это так?
- Да.
- О чем там шла речь? Ходили ли Вы?
- Да, я там был среди представителей музыкальной общественности. Я как инфантильный человек пошел посмотреть, что же там за обитель зла такая. Ничего интересного там нет. Я сильно раскаиваюсь в том, что я ходил, потому что нас никогда не пригласят туда, если это не надо им. Никого не интересует наше положение, что мы не можем играть концерты и т.д.
- О чем шла речь?
- Говорили, что как-то все странно и не цивилизованно, что, вероятно, были какие-то перехлесты на местах, что я лично прослежу… «Я не могу вас просить, чтобы вы не играли на политических акциях, митингах оппозиции, вы должны сами решить, поймите меня правильно. Но там (палец вверх), к этому очень плохо относятся. Но пусть каждый из вас решает для себя сам»…
Надо отдать себе отчет в том, что нас пригласили туда потому как «ветер перемен» начал дуть из Германии, и нашим высоким лицам сразу сказали, ну что они там у вас запрещенные? Европа же, все-таки, XXI век, а у вас какие-то списки, запрещают музыкантов… Ничего не надо делать, просто снимите этот запрет и все. Можно не выпускать политических заключенных, а музыкантам же просто сказать: так, запрет снимаю, завтра все играют. И вот, у нас все нормализовалось, и у нас – демократия. Журналисты отрапортовали на местах: да, теперь им можно играть концерты, и это уже серьезный шаг в сторону демократии и прогресса (смеется).
Поэтому я туда больше не пойду, по своей воле, конечно. Если им надо, они будут просить. Все было очень корректно: если у вас есть время, если вы сможете…
- Машину не прислали?
- Прислали бы, если бы была необходимость. Недавно у нас одна артистка ходила на встречу первого лица с деятелями культуры и сказала: у меня маленький ребенок, мне его не с кем оставить. Ей ответили: найдем с кем.
- Много разговоров о русификации Беларуси, о том, что белорусский язык – язык меньшинства и т.д. Вы поете на белорусском, Вам чужда конъюнктура или же руководствуетесь иными принципами?
- Самые популярные группы в Беларуси пели на белорусском языке. Конъюнктура нам не чужда, в этом мы и были правы. Как-то так сложилось, что самая значительная литература у нас была на белорусском языке. Музыканты – тоже, «Ляпис Трубецкой» и то уже начинают писать песни на белорусском.
- Страшное слово «русификация» не актуально?
- На низком уровне. Сократить часы обучения на белорусском языке – да, но престиж языка сильно не опустился. Наоборот, те, кто сейчас учится в университетах, говорят на белорусском, им это кажется вполне cool. Когда я начинал (петь на белорусском – DELFI) – записывался в разряд колхозников. Теперь этого нет, при том, что, конечно, есть прессинг.
- Для кого Вы выступаете в Вильнюсе?
- Не знаю, как будет, но пока что – для наших людей. Здесь много наших учится, и живет много – политэмигранты и остальные. Если каждый политэмигрант или студент приведет литовского друга – мы только «за».
- Часто белорусские группы воспринимались как некие шутники и приколисты. Веселья в музыке у Вас всегда много…
- Просто когда-то, начиная с «Ляписов», такие группы приобрели широкую известность. Стебный рок на белорусском субстрате, оригинальный. В Москве ничего такого не было. Потом у нас появились их клоны, но все хуже и хуже. Потом появились уже русские группы похожие. «Крамбамбуля» тоже похожий проект. Но есть в Беларуси и депресняк всякий, и deathmetal. Но все время грустить как-то… Мы играем в разных проектах, и «Крамбамбуля» – один из главных. Мы в нем участвуем, чтобы совсем не поддаться депрессии и разрушающим психику силам.
- Есть тенденции?
- Конечно. У нас же жесткая линия руководства страны. Для творческого человека это не очень приятно.
- Некоторые говорят, что диктатура порождает расцвет культуры, полет мысли…
- Да, только потом все мысли, которые летели, заканчивают свою жизнь в концлагере.
- Вы поете не только на белорусском?
- На альбоме Drabadzi-Drabada мы поем и на белорусском языке, и на многих языках народов Европы. Альбом не имеет отношения к политике, как мы говорим, это песни про любовь и адвоката, традиционные песни европейских народов в поп-панковой, жесткой стилистике. Есть и песня на литовском. Основная песня. Про нее посол Литвы сказал, что эту песню литовец, трезвый он или пьяный, встанет и будет петь.
