Двадцать лет назад Родион Нахапетов оказался в Америке и решил там остаться. Теперь он живет в Лос-Анджелесе, где у него новая семья, двухэтажный дом на берегу моря, фонд "К сердцу ребенка" для помощи детям с врожденным пороком сердца. Правда, и с Россией артист, которому в этом году исполнилось 65 лет, не порывает, снимая новые фильмы и сериалы. Не забывает мастер и о земле, на которой родился, — Украине.
— Недавно вы написали книгу воспоминаний "Влюбленный", в которой много страниц посвятили своей маме — Галине Прокопенко. Она из украинского села Скалеватка, в годы фашистской оккупации воевала в партизанском отряде "Родина". А в конце войны в городке Пятихатки под грохот бомбардировок родила сына, которого и назвала в честь своего отряда — Родион.
— Вообще, думаю, мотивы для написания мемуаров бывают очень разные — кому-то хочется объясниться с людьми и рассказать, что с тобой происходило, кто-то другой просто желает напомнить о себе. У меня же эта книга родилась спонтанно. Я делал какие-то записки для самого себя, потому что, когда ты переполнен эмоциями, они должны каким-нибудь образом излиться. Постепенно эти впечатления накапливались, и однажды мне вдруг предложили в редакции написать о себе. Я удивился: "Кого это может интересовать?" Но меня уверили, что это нужно сделать. И я сел писать, тем более мне казалось, что люди должны знать о подвиге моей мамы.
— Чуть ли не первыми вашими фильмами стали "Сердце матери" и "Верность матери" режиссера Марка Донского, где вы сыграли молодого Ленина. А как вы сами относились к этой роли? И как сейчас относитесь?
— Прекрасно. В то время мне было 19 лет. Ну как может молодой человек относиться к работе такого масштаба? Эта роль потребовала от меня способности к перевоплощению и научила скрупулезно работать с материалом — ведь пришлось не только читать какие-то исторические книги, но и совершенствовать сугубо профессиональные навыки. Знаете, я два года работал над речью Ленина, его картавостью и интонациями. Это имело, правда, и слегка курьезный эффект. Когда через некоторое время я снимался в фильме "Пароль не нужен" — в роли журналиста Исаева, эдакого плейбоя, но на самом деле разведчика, героя Юлиана Семенова, которого автор в годы войны превратил в Штирлица, в одной из эмоциональных сцен мне нужно было кричать какой-то патетический текст. Мы отсняли этот эпизод, и вдруг режиссер Борис Григорьев говорит: "Слушай, а ведь что-то не то". Посмотрели материал, и оказалось, что я в этой сцене картавил, как Владимир Ильич.
— Но культовым, как нынче принято говорить, актером сделали вас все же совсем другие роли — молодых интеллигентов в фильмах Эльера Ишмухамедова "Нежность" и "Влюбленные".
— Мы с моей партнершей по этим картинам Настей Вертинской в те годы были юными и восторженными людьми, и эти съемки в Узбекистане, под ярким среднеазиатским солнцем, казались нам настоящим праздником. Это рождало ощущение полной свободы.
— Режиссуру, в конце концов, вы избрали тоже для того, чтобы чувствовать себя свободнее?
— Возможно. Артист — человек, играющий своим лицом, а режиссер живет своим воображением и играет всем и всеми.
— В свой дебютный фильм "С тобой и без тебя" вы неожиданно пригласили на роли простых крестьян интеллигентнейших Марину Неелову и Юозаса Будрайтиса?
— Мне было интересно рассказать, как человека меняет общение с другим человеком. И как любовь порой связывает с виду совершенно разных людей. Я не хотел, чтобы Стеша выглядела эдакой русской девахой, я видел ее маленькой и хрупкой. Марина Неелова была именно такой. Будрайтиса я тоже до этого знал — мы вместе снимались в фильме "Это сладкое слово "свобода", я чувствовал, что образ хуторянина ему, литовцу, должен быть близок и понятен. В итоге получился замечательный дуэт.
— Еще одна ваша громкая роль — в "Рабе любви" Никиты Михалкова — заставила, кажется, трепетать сердца всех зрительниц.
— Думаю, и сам Михалков не прочь был бы ее сыграть. Образ подпольщика Потоцкого вышел очень романтичным, я тогда был сам такой же, потому мне было несложно ее играть.
— Родион Рафаилович, извините, но не могу не спросить о вашей первой жене — актрисе Вере Глаголевой, с которой в вашей жизни так много связано.
— Когда я ее впервые увидел, милую и необычную девочку, то сразу же решил, что именно такова должна быть героиня моего фильма "На край света". Вера от роли, однако, сперва отказалась. И я был счастлив, когда ее все же удалось уговорить сниматься. Меня поразила ее органика, такой естественности профессиональные артисты добиваются длительными тренингами. Эта искренность и природность меня подкупили.
— А какие отношения у вас сегодня?
— Дружеские, ведь нас связывают наши дочки.
— Чем занимаются ваши девочки?
— Старшая Аня — балерина Большого театра. От мамы у нее — невероятное природное обаяние. Средняя дочь Маша закончила в США школу компьютерной графики и, вернувшись в Москву, увлеклась анимацией. Есть еще Катя — дочка моей нынешней жены Наташи Шляпниковой — очень одаренный человек, она сочиняет стихи, пишет музыку.
— Отъезд в Америку, наверное, был для вас непростым решением?
— Я не относился к отъезду как к чему-то окончательному и бесповоротному. Я повез в Голливуд свой фильм "На исходе ночи", чтобы найти там дистрибьютеров для международного проката. Мне казалось, что еду на короткий срок, что я способен там чего-то добиться как режиссер. Как актер, я не рассчитывал ни на какой успех: во-первых, меня уже давно не интересовала актерская профессия, а, во-вторых, с иностранным акцентом пробиться в первые ряды исполнителей в США практически невозможно. Остался же я, наверное, потому, что испытывал в то время очень сложные чувства — вокруг меня все менялось — страна, кинематограф, где тогда буйно расцвела так называемая чернуха. А в Америке появились какие-то перспективы: фильм купили для показа во всем мире, студия "ХХ век Фокс" предложила мне написать сценарий. И мне показалось, что это продолжение того, чем я занимался раньше. Кроме того, я встретил женщину, которая меня полюбила, а покидать Америку не хотела. Она русская по происхождению, но в России не жила и боялась ее. Это был очень непростой для меня период. Но вовсе не считаю, что эмигрировал, я даже не поменял российского гражданства, у меня просто грин-карта, с которой могу жить и работать в Америке.
— В снятом вами сериале "Русские в Городе ангелов" наверняка много автобиографического?
— Да, конечно, я пытался рассказать о людях, которых видел, о проблемах, с которыми сталкивался, о непростой любви, о стене непонимания, которая существует, когда ты приезжаешь из другой страны. Это авторский сериал — он мной написан, срежиссирован, да я еще и свою физиономию туда вставил. Но главная роль у меня не потому, что я так к себе хорошо отношусь, а потому, что это было условие продюсеров.
— Как вам все-таки удалось заманить в этот сериал столько голливудских актеров далеко не последнего эшелона?
— Ну, в том, что у нас снялись Эрик Робертс, Гарри Бьюси, Шон Янг, Лэйн Дэвис, прежде всего, заслуга продюсера фильма Наташи Шляпниковой, которая, долго работая на американском телевидении, многих знала и находила ко всем подход. Но в сериале снимались и известные российские актеры.
— Вы продолжаете регулярно снимать фильмы в России. А домой, в Украину, не хочется?
— Честно скажу, очень хочется. У меня, кстати, есть один сюжет, который я бы с удовольствием реализовал в Украине. Побывал бы в своих родных местах: в Криворожье, в Днепропетровске, где жил и ходил в школу. Мне очень грустно, что село Скалеватка, в котором я вырос, опустело, но я не забываю, что именно там находятся могилы моих предков.