В интервью DELFI он рассказал о планах издать буклет о всех важных литовских произведениях искусства, в том числе литовской метрике, которые хранятся в российских музеях. «Наши культурные связи всегда существовали, несмотря на разногласия между правительственными умами», - убежден Ф.Латенас.

29 ноября в Москве композитор получил престижную премию имени К. Станиславского за лучшую музыку к драматическому спектаклю. Наградой было отмечено музыкальное сопровождение Латенаса к спектаклям режиссеров Эймунтаса Някрошюса, Римаса Туминаса и Театра под руководством Олега Табакова.

- Уважаемый Фаустас, поздравляем Вас с получением престижной премии... Она для Вас стала неожиданностью?

- Да, для меня это неожиданность. Раньше композиторам ее не вручали, и в этом году это было сделано впервые.

Премия для меня очень дорога, потому что когда получаешь награду от профессионалов своего дела, профессионалов в высшем понимании этого слова, тогда это вдвойне лестно. В своей речи во время награждения я сказал, что это дает новый кислород для творчества. Потому что творческая рутина, хоть она и приятна – репетиции, премьеры, удачи и неудачи – но в этом всем начинаешь задыхаться. Чувствуешь, что не хватает кислорода, и не понимаешь иногда, куда ты движешься. Это как толчок для меня, он был вовремя.

- С середины января вы вступаете в должность атташе по культуре. За плечами большой опыт руководящей работы – в театрах, Министерстве культуры, и все-таки, как быстро вы приняли решение стать дипломатом?

- Вы знаете, у меня всегда по жизни шел двухрельсовый путь – это административная работа в театрах, в Министерстве культуры в Правительстве, и творческий. А эту идею подал еще бывший посол Литвы в РФ Антанас Винкус, это гиперактивный человек, который все время мне звонил и спрашивал, что я решил. Сейчас он там уже не работает, но будем надеяться, что новый посол будет назначен в январе, самое позднее – в марте.

Надо сказать, что работа атташе по культуре настолько же тяжела, насколько тяжела работа в театре, где тоже надо искать деньги для постановок и проектов. Общаться с предпринимателями. Для меня это известные дороги. Но одно дело Вильнюс, другое – Москва. И сейчас в Литве есть много фирм, у которых есть интересы в Москве, эти люди приходят на спектакли в театр Вахтангова, которым руководит Римас Туминас. Мы общаемся, и театр, таким образом, становится местом, где можно получить эту помощь. А оттуда уже связи идут дальше – к государственным органам и культурным учреждениям как Москвы, так и Вильнюса. Конечно, работа непростая, особенно когда хочешь сделать проект помасштабнее.

- Насколько, как вам кажется, в вашей работе сможет помочь подписанный недавно двумя странами договор о культурном сотрудничестве?

- Я этот договор оцениваю очень оптимистично, сложнее, когда таких соглашений нет. Любое соглашение дисциплинирует обе стороны. Часто при организации каких-то проектов возникает вопрос – кто что оплачивает. А в соглашении это все будет прописано. Некоторые практические вещи будут решены конкретно, а каждая из стран предложит, какими мероприятиями она будет представлена в другой стране: выставками, концертами, культурными конференциями и так далее.

Тем более что наши культурные связи всегда существовали, несмотря на разногласия между правительственными умами. И я думаю, что от обоюдного сотрудничества выигрываем мы все – и литовская культура, и российская.

- Доводилось ли вам общаться и консультироваться с вашим предшественником Юозасом Будрайтисом, который много сделал на этом посту, в том числе способствовал открытию в МГУ им.Ломоносова Центра Балтистики?

- По этим вопросам я с ним общался, когда он еще был атташе по культуре, поскольку мы довольно часто виделись в литовском посольстве в Москве. И думаю, что когда я уже буду официально назначен атташе по культуре, мы с ним еще раз сядем и обсудим все эти вопросы за чашкой кофе. Он расскажет, какие у него были планы, ведь после его отъезда из Москвы уже прошел год с лишним.

- Находясь недавно в Вильнюсе, Ю.Будрайтис с сожалением отметил, что Дом Балтрушайтиса в Москве остыл и оказался закрыт для общественности.

- Когда нет хозяина, любой дом приходит в запустение. Любой загородный дом или усадьба, если в нем не бывать, ветшает, плесневеет, зарастает травой. Здесь точно так же. И это несмотря на то, что Дом Балтрушайтиса находится в одном из красивейших мест Москвы, и само здание очень красивое. Но о его очаге необходимо заботиться и не только в переносном, культурном, но и в прямом смысле.

И все, кто так или иначе связан с домом, должны знать, что могут туда придти раз в неделю или в две, посидеть, поговорить, погреться, причем, без всяких обязательств и поделиться своим мнением по тому или иному вопросу. Тогда здесь снова начнется жизнь. А что касается больших дел – издательства поэтических книг и других вещей – надеюсь, Юозас мне раскроет все тайны.

Главное, мне хочется встретиться с теми людьми, которые уже имели к этому отношение. Нельзя сказать, что за этот год ничего не было сделано, там проходили выставки, в доме активно работают каунасские и клайпедские художники, проводятся концерты, в которых принимают участие Саюлюс Сондецкис и Гинтарас Ринкявичюс. Кроме того, не надо забывать, что атташе будет работать не только с Москвой, но и со всей огромной Россией. У меня есть свои связи с Самарой и Санкт-Петербургом.

И в российских музейных сокровищницах есть много для нас интересного, и было бы хорошо, если бы наши ученые были допущены к изучению каких-то важных для нас произведений искусства, которые хранятся в российских музеях. Впоследствии можно было бы выпустить буклет с их описанием. Я не думаю, что тут должна быть какая-то тайна, это просто культурный обмен. Кто знает, может, пройдет еще 100-150 лет, и все это вернется на родину. Все это дело времени, а не поспешных заявлений и требований.

Это касается, например, и нашей литовской метрики, которая нам дорога по совсем другим причинам. В России она просто историческая ценность, для нас же дорога по-особенному. Кроме того, там содержится множество произведений литовских художников, которые хранятся в Третьяковской галерее. И думаю, что подписанное министерствами соглашение раздвигает возможности в этой области в том числе.

- Свою награду вы получили в том числе и за работу в спектаклях Римаса Туминаса, который, по вашим словам, в российской столице стал культовой фигурой…

- Надо сказать, что первой культовой фигурой в Москве стал Эймунтас Некрошюс, и он ею остается. Это знак качества литовского театра и знак иного мышления, его творчество очень дорого для российских любителей театра. Это одна вершина.

Римас завоевывал свое признание в России совсем иначе. Он его завоевывал через соглашение с театром Вахтангова, который тогда находился в очень сложной ситуации, и тогда никто ему, кроме Михаила Ульянова, не верил. А через два года театр вознесся до невероятных вершин, если раньше он никуда не выезжал, то сейчас гастролирует по Европе и по всему миру, а, насколько мне известно, в следующем году намечаются большие гастроли с «Дядей Ваней» в Лондоне. Никто не верил, что он это сделает, думали, что это все гиблое дело – человек приедет, попробует и уедет. Интуиция Ульянова не подвела. В этом он оказался прав.

Что касается дальнейшей работы, то недавно была показана юбилейная постановка Римаса, после которой и ему самому, и актерам нужно будет отдохнуть. Работа была очень сложной, потому что были задействованы артисты преклонного возраста, и тут надо учитывать их возраст. Если Маковецкого еще можно погонять, то Коновалову, которой уже 96 лет, не погоняешь. Не погоняешь и Этуша, и Яковлева. Они могут играть, только когда давление в норме. Поэтому я думаю, что в театре должны и другие режиссеры поработать, а Римас через маленькую паузу снова вернется к работе.

- Работа с Туминасом и Некрошюсом, по вашим словам, позволила вам достичь некоторых высот в музыке. Как можно охарактеризовать подход этих двух режиссеров к музыкальному оформлению спектакля?

- В театральной постановке главный режиссер, а композитор и человек, который занимается музыкальной частью спектакля, это помощники. И когда режиссер удовлетворен твоей работой – это и есть результат. Чего-то особенного тут нет. Но секрет тут, возможно, в том, что они сами гении, их творчество – это отдельные театральные столпы. И мне тоже надо к ним тянуться. А не просто что-то подзвучить, как это часто бывает.

У этих режиссеров иное восприятие и другие потребности в музыке, и они не могут быть одного вкуса. Один более мистичный, символичный углубленный, другой – по своей форме светлый, лиричный, даже ироничный. Это две разные стороны, которые в моей концертной музыке сливаются.

Да, они дают максимум свободы, пока сам пишешь, сам доводишь музыку до кондиции и потом приносишь режиссеру. А дальше бывает по-разному, может быть и так, что от этого вообще ничего не останется и все придется делать заново.

Как это было с «Дядей Ваней»... У меня есть квартет «Светлой памяти», с которым квартет Чюрлениса объехал почти все страны мира, а в следующем году он прозвучит в Австралии и Новой Зеландии. Римас прослушал этот диск, и ему понравилось одно место в квартете, правда, сам я не очень верил в это. Но, как говорится, режиссер, всегда прав! Тогда я посмотрел материал спектакля, развил тему, и она получилась.

А труба в спектакле – это отдельная история. Это Макс Брух, «Кол нидрей», религиозный плач, покаяние… И тут мне посчастливилось работать с великим трубачом Тимофеем Дакшицером, он был моим соседом. И интересно то, что свою карьеру он начинал в Вахтанговском театре и играл в их оркестровой яме еще совсем молодым пацаном. О нем пожилые артисты говорят, что он был скромным парнем, а вот до каких вершин дошел! Эти артисты были очень рады тому, что Тимофей вернулся со своей трубой в спектакль «Дядя Ваня».

- Хотелось бы спросить Вас и о связях с Театром под руководством Олега Табакова...

- Некоторое время назад в театре мы работали над пьесой Гавела «Уход», и уже должна была состояться премьера, но тут, как я в шутку думаю, Олег Павлович решил, а зачем это ему надо уходить, он ведь еще может поработать. А тут «Уход», прощание, и видимо он решил, что все-таки еще поработает, и этот спектакль заморозили.

А потом уже в «Табакерке» была поставлена «Чайка» Богомолова, которая идет во МХТ им. Чехова, хотя там есть и своя «Чайка». А у Богомолова спектакль совсем другой, противоречивый, я его две недели назад пересмотрел, и теперь на него уже приходит публика, которая не сравнивает спектакли, а просто смотрит на игру актеров, слушает пьесу и все воспринимает совсем по-другому. Это люди, которые просто любят театр, а не ходят для того, чтобы сравнивать и говорить, как когда-то было хорошо.

Сейчас во МХТ готовится постановка пьесы Набокова «Событие». И тут с названием такая история. Я у режиссера спрашиваю, а что там происходит, ведь там и нет никакого события. На что мне он ответил, что это, наверное, игра Набокова, который любил играть словами и ударение ставить в другом месте – и это не событие, а событиё, и имеется ввиду сожительство пары. И это мне показалось интересным. По планам, премьера этого спектакля должна состояться в конце января.

- В прессе сообщалось, что вы собирались сотрудничать с Бутусовым в спектакле «Идиот»…

- Да, спектакль намечается в Пушкинском театре, но пока это еще планы. Бутусов хочет попутно еще сделать и «Утиную охоту» в Болгарии. Он такой абсолютный трудоголик, так что у него в голове параллельно кружится несколько постановок. Как-то я встретил его на Арбате, вижу – сидит замученный, говорю, что с тобой, Юра, ты болен? «Так плохо», - отвечает, - неделю нечего делать». Представляете, премьера вышла, студентов нет, и так плохо себя чувствует – нечем заняться!

- Вам самому понятно, близко, это состояние?

- Да, абсолютно! (смеется) Так хорошо стало от этого ответа. Хорошо оттого, что не я один такой.

- Вы ведь сотрудничали и с Русским театром Литвы? Последняя ваша работа, если не ошибаюсь, в спектакле «Шут Балакирев»?

- Этот спектакль мне очень понравился. Я очень мало участвовал в репетициях, но там такое замечательное соединение «Аринушки» и актерской игры. Как спектакль он давно должен был получить высшие театральные награды. Этот спектакль для меня из тех, которые я буду долго помнить.

Когда я по телевидению посмотрел тоже якобы знаменитого «Шута Балакирева», который ставил какой-то знаменитый режиссер, то выключил – это такая безвкусица, невозможно смотреть, и такое неуважение к своей истории и историческим персонажам! Такого даже средний режиссер в Литве себе не мог бы позволить.

- И еще один вопрос – несмотря на новую должность, ваш роман с театром еще не закончен?

- Это работа, посредством которой я существую, а любая работа как работа мне дорога. И потерять ее было бы равносильно стать безработным. Ведь мой стаж в театре почти 35 лет . 30 декабря будет ровно 35 лет, когда вышла премьера «Питера Пена» в Академическом театре с Иреной Бучене.

Поэтому для меня это скорее не роман, а работа, в которой иногда случаются романы с хорошими большими режиссерами. А в остальном – это ремесло, дисциплина и работа.

Источник
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на DELFI.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – Delfi.
ru.DELFI.lt
Оставить комментарий Читать комментарии
Поделиться
Комментарии