Актер театра и кино Ивар Калныньш не промахнулся с выбором места встречи. Смотрящие на человека с высоты небес потолки, невольно навевающие мысли о положении верховной власти в СССР, роскошная, спело-сочная лепнина, прозрачный мрамор цвета кожи нимфы, мощные бронзовые канделябры и внушительные бронзовые статуи – атмосферу пронизывал дух номенклатуры и имперского могущества.
- Это история. Это памятник и память. А ведь могли все это пролеткультовское наследие просто уничтожить – было бы весьма в духе нашей радикалистской ментальности, - произнес задумчиво Ивар Калныньш, оглядываясь по сторонам.
- Ваша молодость проходила в тот период СССР, который в истории называется предперестроечным, а в народе – «застоем». С чем у вас, в первую очередь, ассоциируется это время?
- Это моя молодость, и уже только поэтому ничего плохого о 70-80-х я сказать не могу. В этот период я влюблялся, в эти годы на свет появились мои дети. Впрочем, вместе с этим прекрасным, в моей памяти артиста, как, думаю, и в памяти простых советских граждан, навсегда засело убогое зрелище пустых витрин. А по количеству способов приготовления сосисок наше поколение, пожалуй, может защищать диссертации. Рецепт – кипятильником в стаканчике – советскому человеку не покажется оригинальным.
Нелегко лично мне думается о сталинских временах, потому что в 1941 году мои родители были высланы из Латвии. Если для кого-то тема сталинских лагерей остается дискуссионной, то для меня – давно резюмированной. Система, разделившая народ на сидевших и смотрящих за ними, для меня – факт. Если вы хотите понять, что я чувствую, рекомендую посмотреть фильм «Долгая дорога в дюнах». В детстве бабушка мне рассказывала одно, а в школе меня учили совсем другому. Когда я, еще ничего не понимающий, спрашивал: «Бабушка, а кто прав-то?» Она отвечала: «Права я, а ты в школе учись хорошо».
- А как же вареные джинсы 80-х?
- Тогда джинсов вообще никаких не было. Носили какую-то индийско-китайскую продукцию – смешные, «подстреленные» штанишки. Но по возможности и одежду, и обувь шили в единственном экземпляре дома или на заказ. Советские фабрики ничего не производили достойного. Это даже обувью не назовешь. Так, нечто, чтобы только босиком не ходить.
- Говорят, в Прибалтике всегда все было…
- Это просто так казалось в сравнении с другими республиками. Наше прошлое доказывает, что коммунизм – это утопия, идеи которой прекрасны, но, видимо, человек слишком иррациональное и духовно негармоничное, стохастическое существо, чтобы отказаться от алчности обогащения и допустить повсеместное равенство.
- Был ли какой-нибудь предмет из «запретного» западного мира, которым вам, советскому парню, хотелось обладать?
- Я мечтал о собственной фирменной гитаре. Но позволил себе такую уже после распада СССР. В 1994 году посетил впервые Америку. Среди прочих «чудес» воочию увидел трехэтажный магазин, где продавались только гитары всевозможных видов и от различных производителей. Я мальчишески растерялся, не зная, с какого конца мне начать экспедировать это изобилие.
- Как устанавливались взаимоотношения в творческом коллективе на многонациональных съемочных площадках СССР?
- Никто не задумывался, носишь ты тюбетейку или добавляешь в чай рижский бальзам. Главный вопрос был – можешь ты или не можешь? Все барьеры устранялись профессионализмом. И я не помню случаев, чтобы какой-нибудь папа за деньги проталкивал свое бесталанное чадо. Да, были и есть творческие династии и, может быть, отпрыскам великих отцов и дедов было проще пробиться, но они всегда были достойны своей фамилии. Прежде уважающие себя отцы, которые, будучи профессионалами, разумеется, могли оценить, есть ли у их детей актерский дар. А им не обладающих детей просто удерживали от сцены. И в этом проявлялась их родительская любовь – зачем ребенка обрекать на позорное будущее? Быть популярным, но посмешищем? (Ивар улыбнулся, задумался и, наконец, засмеялся).
Я не говорю, что это хорошо или плохо. Я просто рассказываю. Минусы в советской системе тоже были. Так, Культсовет регулярно отслеживал, как актер вел себя на торжественных мероприятиях, чем заполнен его досуг, выполняет ли он общественную работу, и определял, достоин ли тот носить высокое звание советского артиста! А профессионализм актера этим товарищам был безразличен. Но в целом, все равно в СССР к артистам относились хорошо, потому что искусство – это та область, поддерживая которую на уровне, власть всегда предстает в очень выгодном свете.
- Неужели вы действительно не осознавали себя латышом, а на того же Юозаса Будрайтиса не смотрели как на литовца?
- Признаюсь, я действительно чувствовал себя гражданином Советского Союза. Более того, пусть СССР охватывал и не весь глобус, но 1/6 часть Земли покрывал красный флаг с серпом и молотом. Согласитесь, это существенная территория для того, чтобы народы, проживавшие в Союзе, могли странствовать, налаживать между собой культурные связи и не чувствовать себя изолированными. К тому же, все это как-то поддерживалось на государственном уровне.
Актеры также постоянно выезжали на недельные, месячные гастроли по городам и республикам СССР. Представляете себе, какое это было событие, когда в Ригу приезжал МХАТ звездным составом? Но при всей своей грандиозности и невероятности, тогда это было более мыслимо, нежели сейчас, в эпоху открытых границ. Прежде не было никаких национальных вопросов, более того, скажу, что люди с восторгом приветствовали концерты с участием творческих коллективов из всех республик, дружно подпевали на разных языках артистам «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо». Это было потрясающе! Обидно, когда политики (уверен, в унисон со всеми тогда певшие про то, как «пусть всегда будет…») сегодня основывают на национальных противоречиях свой политический капитал. За себя они борются, а не за свой народ.
- А после 1991 года вам пришлось разобраться с национальным самоопределением?
- По происхождению я латыш. Но по духу ведь я артист, и моя страна – это театр. Мой народ – это мои коллеги. Для творца нет таких государственных границ, нарисованных политиками.
- Как лично ваша жизнь изменилась в годы перестройки?
- Полагаю, каждый, кому пришлось жить в этот период, на уровне эмоциональной памяти навсегда запомнит переживаемые ощущения ожидаемого нечто. Причем, малоприятного. Тупиковость экономики СССР скрывать было уже невозможно. А случилось то, что военнослужащие, люди науки превратились в мотающихся в Турцию челноков. В области искусства резко сократилось число интернациональных концертов, антинастроения были восприняты с воодушевлением, хотя через некоторое время, когда первая жажда по западному была утолена, десятилетиями культивировавшаяся в людях традиция братства между народами вновь возродилась, вновь организовывались международные фестивали, однако атмосфера за кулисами была уже не та. В 85-м была перерезана какая-то очень существенная ниточка, связывавшая десятилетиями все 15 слоев кулебяки.
- А издаваемые после 85 года произведения, впоследствии получившие название «задержанной литературы», то есть не опубликованной в момент написания, - Солженицын, Булгаков, Ахматова, Набоков - получили в обществе соответствующий резонанс?
- Эту литературу нельзя было не напечатать, потому что на Западе она давно была уже издана, отрецензирована, осмыслена и усвоена. Наступило время, когда власти уже не обижались на колкости авторов. Что же касается общественного резонанса, люди думающие все понимали и прежде, а не думающие, даже прочитав Булгакова, до сих пор не поняли его идей.
- Как вы относитесь к мнению, бытующему в СМИ, что в кино вас привела Вия Артмане, пригласив на роль своего партнера Тома Феннела в фильме «Театр» по роману Сомерсета Моэма?
- Я и сам в каждом втором материале о себе сталкиваюсь либо с эпитетами «дамский угодник», «обольститель», либо с утверждением, что в большое кино я пришел только благодаря Вии Артмане. Однако сведущий читатель понимает, что в советское время на роль меня утверждал не партнер, пусть даже это его бенефис, и даже не режиссер, а Госкино. Не было спонсоров, которые бы продвигали своих, а было Госкино, которое выполняло государственный план в области киноискусства.
- Тем не менее, любопытно узнать, какое впечатление у вас осталось от игры с ней?
- Прекрасное. Безусловно. Ведь она была к тому моменту значимой фигурой, а уж в Латвии вообще ферзем кино. Даже если бы действительно она привела меня в кинематограф, как утверждают самопровозглашенные «кинокритики», я бы не очень-то сопротивлялся. Картина «Театр» по подбору актеров и в выборе музыки мне кажется очень синтезированной и гармоничной.
- А как бы вы оценили картину «ТАСС уполномочен заявить…» ?
- Государственный заказ – советский сериал на популярную в 80-х тему холодной войны и шпионажа. В Соединенных Штатах, эффективную работу с населением «мягкой силы» которых весь мир ощущает и сегодня, на тот момент снималось немало фильмов о противостоянии разведчиков в биполярной системе международных отношений: молодые годы Сталлоне и все то, что сегодня крутят по телевизору, а тогда было строго запрещено. Наши же решили дать решительный отпор и тоже сняли несколько картин о «крутых» разведчиках-шпионах.
- Профессиональное образование вы получали в Латвии. Когда советские режиссеры приглашали вас на съемки, они искали именно латыша?
- Боюсь, таким вопросом никто не задавался. Просто в советское время сама организация кинопроцесса была отличной от современной. Она позволяла творческой группе еще до встречи с актером понять, соответствуют ли его внешние данные тому образу, который хочет создать режиссер. Средств на кинопроизводство тогда государство не жалело. Снимали много, стремились художественно использовать многонациональный ресурс, а актеров постоянно не хватало. Школа являлась столь сильной, что ее воспитанники не могли не быть талантливы: так, после одной-двух ролей в кино актеры становились узнаваемыми.
Случалось, что артистов публика ассоциировала с какой-то одной наиболее удачной ролью, как Вячеслава Тихонова со Штирлицем или Александра Демьяненко со студентом Шуриком. И для публики было большим, неожиданным и даже немного расстраивающим их преданные чувства откровением, что, скажем, Виталий Соломин – не доктор Уатсон, а Василий Ливанов не живет на Бейкер стрит. Именно поэтому ассистенты режиссеров ездили по республиканским и провинциальным театрам и искали новые лица. Даже если после прохождения проб актера и не утверждали на роль, все равно его данные, его характеристики сохранялись в картотеке Госкино. Надо режиссеру найти голубоглазого блондина на роль прибалтийца, он не будет вспоминать, кто из актеров родом из Риги, Вильнюса или Таллина, он посмотрит по картотеке, у кого нужная внешность.
Это сегодня можно услышать такое забавное слово «кастинг», когда любой прохожий, пусть никогда не бывавший в профессиональном театре даже в качестве зрителя, может предложить свою кандидатуру на роль в кино. Прежде, когда создавались фильмы как произведения искусства, а не как сегодняшняя телепродукция, которой можно разбавить рекламу на телевидении и которая, на мой взгляд, воспитывает дурной вкус, нельзя было даже вообразить, чтобы артист сам предлагал свои услуги.
- Вы полагаете, что телевидение воспитывает дурной вкус?
- Это факт действительности. Но ведь актеры не перестают быть талантливыми, и на своем примере они показывают, что и плохую драматургию, что я считаю главным слабым местом современного телевидения, можно играть талантливо. Не каждый день будешь играть Гамлета или сниматься у Михалкова. В творческие будни приходится заниматься делом, так сказать, не самой высокой пробы. Но ведь когда мы идем на дискотеку, мы тоже не ждем, что диджей нам предложит Бетховена. Современным актерам приходится участвовать и в телевизионных шоу, и в рекламе как по коммерческим причинам, так и из соображений имиджа. Но ведь это не значит, что именно об этом мы мечтаем! До качества дойти, разумеется, сложно, а все потому, что никто не хочет тратить энергию. В нашем мире людям стало слишком холодно друг с другом, не хочется отдавать больше того, чем достаточно отдать, чтобы оно «прокатило» и «пипл схавал».
- У нас к вам заключительная просьба: дайте, пожалуйста, какой-нибудь мудрый совет нашему читателю, который подсказал бы, как подняться над уровнем этого «пипла», который готов только «хавать»?
- Просвещайтесь. Боритесь с потребительским мышлением. Нет другого пути, кроме чтения.