В то же время, предъявленные общественности многочисленные персонажи, воюющие в "Новороссии", включая ставшего всемирно известным военного лидера сепаратистов Гиркина (Стрелкова), на офицеров ГРУ явно не похожи, хотя многие из них чуть ли не открыто называют себя сотрудниками российских спецслужб.
ГРУ теперь совсем не то
Конечно, все меняется в России и часто не в лучшую сторону. И ГРУ теперь совсем не то, каким оно было во времена, когда российские диверсионные группы штурмовали дворец Амина в Афганистане. Сейчас, похоже, это больше "франчайзинг", чем элитная спецслужба. В одном из любимых народом эпизодов романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" кот Бегемот, взяв в руки паспорт приехавшего в Москву "дяди из Киева", строго спрашивает, каким отделением был выдан ему этот документ? И, не дождавшись ответа, добавляет: "Мне это отделение известно! Там кому попало выдают паспорта! А я б, например, не выдал такому, как вы! Глянул бы только раз в лицо и моментально отказал бы!" Так и в случае с донбасскими "бойцами ГРУ": всмотревшись в лица героев донецкого ополчения, понимаешь, что ни одна вменяемая спецслужба мира таких "офицеров" держать в штате не должна. Использовать - сколько угодно, но это о другом…
Спецслужбы опираются на бойцов специального назначения, то есть, в конечном счете, на профессионалов войны. Именно такими профессионалами были сотрудники знаменитых советских подразделений "Альфа", "Вымпел" и многих других, о которых широкой публике мало что до сих пор известно. Наверняка, есть такие люди в распоряжении российской армии и сегодня. Но большинство героев Донбасса не имеют к этим профессиональным военным никакого отношения. Потому что сражаться за "Новороссию" прибыли не бойцы, а люди специального назначения, любители всякого рода авантюр, больше напоминающие по характеру бесшабашных "солдат удачи", чем дисциплинированных военных специалистов.
Приднестровцы
Первое, что бросается в глаза, - это огромное количество "приднестровцев", то есть выходцев из непризнанной республики, вот уже более двадцати лет успешно противостоящей попыткам Молдавии интегрировать ее территорию в единое ориентированное на сотрудничество с Румынией и Евросоюзом государство. Именно "приднестровцы" доминируют сегодня в силовых и правительственных структурах донецких сепаратистов. Приглядевшись внимательней, легко заметить, что Приднестровьем дело не ограничивается. Основной костяк руководства сепаратистов состоит из людей, которые на протяжении всего постсоветского периода кочевали из одного военного конфликта в другой: из Карабаха в Приднестровье, из Приднестровья в Косово, на короткое время заехали в Россию, чтобы защитить мятежный Парламент в 1993 году, потом надолго зависли на Кавказе, побывав везде, где разваливающаяся советская Империя вела свои арьергардные бои.
На Юго-востоке Украины сегодня со всей России собрались люди особого склада характера, привыкшие к оружию и походам, воспринимающие войну как норму, а мирное время - как краткосрочный отпуск, невысоко ценящие свою и чужую жизни, научившиеся за долгие годы военных авантюр смотреть на окружающий мир сквозь прицел винтовки. Это особая субкультура, восходящая своими корнями к тому великому водоразделу между "тягловым мужиком" и "вольным казаком", о котором писал русский историк Сергей Соловьев. В России эта субкультура не исчезла и в своем, почти первобытно-архаичном виде, дожила до наших дней. Сегодня именно носители этой специфической субкультуры являются ядром так называемого "духоподъемного движения" в России, одним из моментов которого стала война на украинском Донбассе.
Не новые герои России
На самом деле оказывается, что эти новые герои России являются отнюдь не новыми. Они не родились вчера и не свалились на Землю с Луны. Все эти годы они жили где-то рядом, но их никто не замечал. Они сражались за российские в их понимании интересы по всему периметру бывшей советской Империи и даже далеко за ее пределами, но общество оставалось безразличным к их делу и их судьбе. Их кумиры и вожди воспринимались интеллектуальной элитой как "городские сумасшедшие". Все это было неприятной и пугающей, но, тем не менее, экзотикой. В целом можно даже предположить, что количество этих обращенных в прошлое России пассионариев все время оставалось неизменным. Но так как это были маргиналы, находящиеся на периферии общественного развития, они никому не были интересны.
Сегодня, напротив, "люди специального назначения" стали выразителями мейнстрима. И дело тут не столько в них самих, сколько в изменении отношения к ним со стороны власти и общества. Они существовали всегда, но только когда в них возникла потребность, они стали национальными героями. Проблема состоит в том, что вывести героя на историческую сцену гораздо легче, чем удалить его с нее.
