DELFI: Слава, что вообще тогда происходило? Что за время было такое? Фестивали русского рока в 90-х годах, когда русский язык, мягко говоря, был непопулярен здесь, да и не только здесь, как в то время получилось сделать эти фестивали?
В.А.:На самом деле все было очень просто. Где-то в 1992-93 году образовалась компания людей вокруг группы нашей. Девочки, мальчики, все были молодые, любили потусоваться. И в этих тусовках были свои герои – поэты, музыканты и т.д. Устраивались квартирники, домашние выступления какие-то. И это была чисто русская тусовка. Но дело в том, что в то время было именно «варево» такое. На квартирах сидели, на гитарах играли, сочиняли песни, причем проекты были очень разные, люди менялись в группах.
DELFI:А что с выступлениями? Сцена какая-то была у вас своя или что происходило?
В.А.: Мы нигде не выступали, не было сцен. А русский язык в то время абсолютно тут никому был не нужен, не нужна была русская музыка. Пробиться на сцену тогда было – без шансов. Выступал, кто хочешь, если пел на английском, например. И вот возникла у меня идея создать такой фестиваль. Была организация под это дело придумана – «Организация 2» называлась. Это было что-то наподобие лейбла, который занимался русской музыкой в Литве. И к тому времени уже было несколько довольно-таки серьезных команд, которые репетировали и играли. Это были «Спички», группа «Ухи», группа «Солнце Шумера» из Каунаса, была очень интересная команда «Мак», потом – «Два 55» из Новой Вильни, был «Третий этаж» – теперешний «Лемон Джой», была группа «План Б2, теперешний «Биплан»…
DELFI:И все они, вероятно, играли на тех фестивалях…
В.А.: Да. Первый фестиваль прошел в 96-м году, такой мини-фестиваль в ДК «Аушра». Там играло четыре группы – «Мак», «Спички», «Третий этаж» и «Два 55». Мы сами все организовывали, была у нас своя аппаратура «Tesla», которую мы могли взять всегда. Тогда было довольно просто с рекламой, можно было вешать плакаты на каждом углу, были типографии, которые нам бесплатно печатали плакаты. Мы такие огромные плакаты делали – на полстены просто. И как ни странно, на первый фестиваль пришло 200 человек, что было можно назвать полным успехом. Тогда было довольно просто с деньгами. Потому что все, кто делал бизнес, они просто давали деньги на такие мероприятия. То есть можно было у них всегда попросить денег и быть уверенным, что денег они на это дело выделят.
DELFI: Публика была тоже исключительно русскоязычной или музыка как обычно границы слегка размыла?
В.А.:Интересовалась этим всем молодежь, именно русскоязычная, но и литовская альтернативная молодежь в том числе. К тому времени «Спички» играли на две сцены, то есть и в литовских панк-клубах, участвовали в других больших крупных фестивалях довольно серьезно. Поэтому на этот русский фестиваль приходили и другие люди. А так, тусовка была очень такая разноплановая. Помню, тогда приехало ЛТВ на фестиваль, снимало, сделали отличную передачу. Целиком об этом фестивале. Я не сказал бы, что было что-то такое, что нас притесняли. Все было довольно демократично, но на большую сцену нас не пускали. Не пускали и даже не хотели там видеть, скажем так. Поэтому приходилось играть в альтернативных клубах, на альтернативной сцене.
DELFI:Ты сказал фестивалей было три…
В.А.:Через год был второй фестиваль. Все они проходили по осени. Уже выступило команд восемь. «Солнце Шумера» очень хорошо себя показало, очень сильная группа была. В конце концов, один из них уехал в Питер и, по-моему, он сейчас работает на НТВ, диктором. Но группа и с точки зрения профессионализма и в музыкальном плане очень сильная была. Группа «Ухи» тогда появилась. То есть эта команда была и раньше, но не особенно выступала. И тогда сыграл в первый раз «План Б», который позже стал Бипланом. Группа «Крик», которая играла что-то а-ля Цой. Тогда уже было побольше групп. Групп восемь, наверное. «Лемон Джой» тогда уже сыграл на русском. «Спички» опять были. «Мак» играл, только в другом составе. То есть второй фестиваль был уже более серьезным. Мне, на самом деле, жалко, что эти люди больше не играют. То есть там был сильный потенциал. И народу пришло уже около 600 человек, все проходило в «Профсоюзах», и с точки зрения денег вышло очень даже хорошо. То есть если бы тогда продолжить эти фестивали делать, я думаю, народ приходил бы, интересовался бы этой музыкой.
DELFI:Все эти группы они каким-то образом, кроме фестивалей, реализовывали себя? Записывались?
В.А.:«Мак» так и не выпустил альбом, «Ухи» так и не выпустили альбом. Насколько знаю, ни одна русская группа, кроме как «Третий этаж» и «Спички», не выпустила альбома. Не было звукозаписи, не было того, кто бы это финансировал, поэтому все осталось на любительском уровне. А потенциал был сильный.
DELFI:Но потенциал на пустом месте не возникает. Если он и проявился так неожиданно, то, вероятно, была почва некая для этого, накапливался он, значит...
В.А.:Я бы сказал, что была некая волна. То есть она поднималась, но она и разбилась. Все заглохло потому, что некому было проталкивать эту идею. Я немножко устал это дело все организовывать. Еще один последний фестиваль был уже в «Каблисе» (клуб альтернативной музыки – DELFI). Покойный Саныч тогда первый раз выступил, что странно. Его группа «16 оборотов» были «движенцами» флага русской культуры и русской музыки вообще здесь в Вильнюсе. Саныч сам по себе был очень неординарной личностью, интересный человек, активный. Но все заглохло потому, что те, кто ушел в сферу денег, запели на других языках, а новых команд не появлялось. Но надо сказать, что был момент, когда эта волна была явно ощутима. И сейчас иногда встречаешь людей того времени, им уже всем за 30, и они с сожалением и грустинкой говорят о том, что не продолжали свого творчества.
DELFI:Группы исчезли, не появилось, и не появляется новых… Русский язык не актуален в Литве?
В.А.: Сейчас все стерлось Все языковые барьеры. Сейчас популярен английский язык. И английский язык буквально вытолкнул и литовский в том числе. Петь на английском сейчас выгоднее, удобней и популярнее. В конце концов, быть популярным, сейчас не зазорно. И сейчас реально большой разницы нет, поешь ты на русском, литовском или английском. Единственно, на русскую группу сейчас пойдут, если она более или менее известна в России. А на группу, которая из Берлина на русском поет или из Латвии – вряд ли.
DELFI:Какие-то связи у вас были с Латвией или другими странами?
В.А:Были у нас связи с латвийскими командами. Была такая группа «Спички и кеды», «Рыба меч сволочь обыкновенная», но мы их так и не дозвались к себе. Там в Латвии то же самое творилось. Только у них не было такой организации, как у нас. Мы с ними связывались, пытались как-то объединить усилия, но не получилось. Группы там все поразваливались или ушли в другую музыку, начали петь на латышском, на английском.
DELFI:Но и сейчас в том же Вильнюсе немало русскоязычного населения, для которого можно петь, писать песни…
В.А:Есть – человек 200–300 потенциальных слушателей, которые интересуются этой русской интеллектуальной рок-культурой, но они тоже уже взрослеют, тоже начинают потреблять, тоже становятся потребителями, которым все нужно лучше, качественнее. Все нормально. И я в этом не вижу особой парки, на самом деле. То время, которое было, оно было шикарное, интересное и остались хорошие песни, которые я до сих пор себе иногда напеваю.
DELFI:Кто-нибудь пытался в Россию пробиться из тусовки того времени?
В.А.:Никто не пытался. Ну, «Биплан» только что пытался, но у них ничего там в России не получилось. То есть на «Биплан» в России приходят литовцы, точно так же, как и в Англии, и в Венгрии, и в Германии. Я бы сказал, что группе из Литвы петь в России на литовском выгоднее, чем петь на русском. В России хватает своего добра. России не нужен литовский рок на русском. Никому не интересно.
DELFI:Мыслей сделать сейчас фестиваль нет?
В.А.:Если найду группы, которые убудут играть – сделаю фестиваль. Реально – я их не знаю. Поэтому фестиваль русских групп, в принципе, исчерпал себя в Литве. Общности такой, какая была раньше – нет. Сейчас каждый занят, век информации, все заняты, каждая минута на вес золота, нет размеренной жизни, нет спокойствия, нет радости. Потому что люди решают задачи свои, бегут, летят, у них все скованно, скручено. Те же панки работают где-то на стройке, потом прибегают быстро бутерброд в себя закидывают, хватают гитару, играют часа два и опять бегут по своим делам. То есть все очень быстро. И мы не успеваем посидеть в парке, выпить вина, поговорить по душам, поиграть на гитаре. И женщинам уже меньше внимания уделяем, иногда даже ленясь заниматься любовью, ложимся и спим. Эти вещи надо ломать в себе. Общения нет. И чем отличался этот русский фестиваль – открытостью, наполненностью. Приходили люди за русской музыкой. Им было интересно. Они приходили слушать поэзию, какую-то другую культуру. Причем литовские русские фестивали очень сильно отличались от аналогов российских. Это все-таки совсем другая музыка. Литовский русский рок – это полный андеграунд. То есть россиянин, который сюда попал бы, этой музыки не понял бы. Потому что все-таки русские, которые живут здесь – они совершенно другие, нежели те, что живут в России. Они и мыслят по-другому, и у них культура совершенно другая. Этот фестиваль был вот этим и уникален, что он был нужен для маленького количества русскоязычного населения, живущего в Вильнюсе и Висагинасе, в Каунасе. Сейчас осталось только общество и продукт. Есть потребители, и есть продукт. Я думаю, что именно так сейчас все и происходит. Молодежь она вообще по-другому ничего себе не представляет. Поэтому сейчас надо быть хорошим продуктом. Если ты хочешь что-то менять своим искусством… Оно не продается в магазине. Если ты решаешь, то надо быть очень честным по отношению к самому себе, сильным и заведомо знать, что не придут на тебя стадионы посмотреть.
DELFI:Но молодежь-то русскоязычная здесь осталась…
В.А.:Русскоязычная молодежь знает литовский язык и прекрасно ассимилировалась, прекрасно себя чувствует и вообще не знает, что такое русская культура. Вообще, я сомневаюсь, что кто-нибудь, начиная от 20 лет, интересуется русской музыкой, скорее какой-нибудь англоязычной музыкой. Если посмотреть на концерты «Спичек», то на нас приходят наши старые слушатели. Приходят друзья, друзья друзей со своими женами и все те, с кем они за свою жизнь успели переспать.
DELFI:Но ты говоришь, если соберешь группы, то фестиваль сделаешь. Получится ли что-нибудь похожее на то, что было тогда в 90-е?
В.А.:Я сейчас слышал, что в Григишкес появилась группа «Санаторий», которая поет на русском языке, «Lenino prospektas» из Вильнюса, которая поет на русском языке. В Клайпеде есть, в Висагинасе, но я сомневаюсь, что они даже знают друг о друге. Насколько я знаю, есть альтернативная реповая сцена на русском языке. Но если говорить о фестивале, то той общности, о которой я говорил уже, не будет. Фестиваль будет более популистским. То есть придут люди уже не русские, и не потому, что там русский язык, а придут те люди, которые вообще интересуются чем-то таким, чего нет. Это хорошо, но не будет общности. С таким же успехом можно сделать фестиваль бразильской музыки, испанской, латышской или еще какой-то другой музыки. Никого сейчас этим не удивишь. Уже нет никакой оппозиции. Молодые люди Литвы не знают русского языка, не понимают, кто и о чем поет.
DELFI:Что ты имеешь в виду под отсутствием оппозиции?
В.А.:Ты не чувствуешь свободы творчества. Нет такого, что встал с утра и решил – на работу не пойду, сегодня буду писать песню, потому что вчера пришла хорошая идея. И ну их всех с ИХ работой. У меня есть вещи важнее. Потому что сегодня я буду заниматься творчеством. Мне совершенно не важно, сколько пройдет времени. Я знаю, что будет написано несколько песен, которые я для своих друзей и на концертах сделаю. Потому что так надо, потому что – это Движение, движение против тупости, грязи, привязанностей, загона в какие-то рамки. То, что у нас есть сейчас – стойло, которым управляют финансовые структуры. Каждому сделали хлев, загнали туда существо какое-то и кидают ему туда пищу. Вот я чем.
