Разговор DELFI с Борисом Гребенщиковым состоялся за чашкой кофе в холле гостиницы, где остановились музыканты "Аквариума".
Борис Гребенщиков удивляется тому, что устроители концертов полагают, будто «он – отдельно и «Аквариум – отдельно» (на афишах концертов обычно указывают «Б.Г. и «Аквариум» – DELFI). В конце концов, он назвал устроителей «бедными людьми, потому что они не совсем понимают, как это все устроено». Но факт остается фактом, Борис Борисович на самом деле воспринимается «отдельно», и не только устроителями концертов, но и теми, кто слушает «Аквариум».
«Они (устроители концертов – DELFI) считают, что имя звезды – привлекательно, – сказал он. - И не понимают, что люди, которые идут на концерт лучше их понимают, что происходит. Человеческая глупость – вещь, которую изменить нельзя. Мы много лет пытались с этим бороться – бессмысленно», - говорил Б.Гребенщиков.
К.А.: Борис Борисович, российские музыканты стали принимать участие в политике, выходить на улицы, участвуя в "Маршах несогласных", выступать с заявлениями, высказываться в СМИ. Примеры этому – Юрий Шевчук, Михаил Борзыкин. На Ваш взгляд, можно ли провести какую-то параллель между тем, что происходит сейчас, я имею в виду участие музыкантов в общественных, политических движениях, и тем, что происходило в 1980-ые годы, когда были актуальны "песни протеста"?
Б.Г.:Я выскажу свою точку зрения. Она, безусловно, не совпадает с точкой зрения Юры или кого-то еще. Музыка значительно выше, чем любая политика, и принимать участие в маршах, конечно, замечательно, только опыт последних пятидесяти лет показывает, что ни один марш никогда ничего не менял. Поэтому остается предположить, что либо люди не думают совсем, либо им очень хочется показаться на людях в правильном контексте. С этим тоже поделать ничего нельзя, они таким образом проявляют себя. То есть можно считать, что появление Юры на "Марше несогласных" – это его артистическое заявление.
К.А: Может, это его гражданская позиция?
Б.Г.: И гражданская позиция тоже. Гражданская позиция входит в изъявления свойств человека. Другое дело, мне кажется, что это никогда ничего не меняло. В конце концов, война во Вьетнаме закончилась не потому, что студенты маршировали, а потому что она перестала приносить деньги. Любая война идет из-за денег. Любая политика связана с деньгами. И нелепо, и наивно, как мне кажется, считать, что волеизъявление двухсот человек может что-то изменить.
К.А: Судя по тому, что люди выходят и марши происходят можно сделать вывод, что в России идет война?
Б.Г.: Всегда идет определенная борьба за власть. Судя потому, что в течение этой борьбы многих людей убивают, наверное, все-таки это небольшая война. Но она в любом государстве практически всегда идет. Может, только кроме самых цивилизованных. В Швейцарии, например, насколько я знаю, люди не знают, кто у них президент, их никогда это не интересовало. Это я называю цивилизованным.
К.А: Можно сказать, что в России, как и во многих других странах, многие люди думают, что знают, кто у них президент. А на самом деле могут и не знать этого...
Б.Г.: В том то и дело. Власть не имеет обыкновения обнажать свои механизмы. Поэтому эти "Марши несогласных" вдвойне наивная вещь. Но, опять-таки, если людям хочется, то почему нет? Хорошо, что они есть.
К.А.: То есть музыкант не должен реагировать на то, что вокруг него происходит?
Б.Г.: Музыкант должен делать только одно. Работать на пределе своих возможностей. Вот этого обычно люди как раз не делают. Все остальное, как мне представляется, немножко надуманно.
К.А.: Кажется, что массовая культура, ее механизмы и ее культивирование сделали выход на определенный уровень для многих музыкантов довольно трудным делом. Как вы оцениваете нынешнюю российскую сцену?
Б.Г.: Я не нахожу необходимым на нее смотреть, потому что я очень давно не слышал, что так или иначе выходило бы за пределы массовой культуры. Может быть единственное исключение, которое мне известно, это Tequillajazz , которая продолжает стоять на своем. Это "свое" очень сложно воспринимать, но, по крайней мере, это хорошее, сильное и достаточно авангардное заявление.
Вероятно, есть еще десятки, если не сотни групп, которые играют также, но мне не посчастливилось их слышать. Может быть, как раз из-за механизмов этой массовой культуры трудно было и услышать. С другой стороны, Tequillajazz никогда не пробивалась через массовую культуру, но, тем не менее, это один из главных музыкальных экспортов России.
К.А.: Вопрос несколько из другой оперы. Не могу не задать его Вам, поскольку известно, что буддизм вам далеко не чужд. Как вы относитесь к событиям, которые произошли не так давно в Тибете? Ваш взгляд на реакцию мирового сообщества, Китая?
Б.Г.:Я никак не отношусь к событиям в Тибете, даже святейшество далай-лама дистанцировался от этого. И, с моей точки зрения, абсолютно правильно. Но отрицать право тибетцев на восстание нельзя, потому как они, вернее, их отцы и матери, на самом деле много вынесли. Это один из примеров ситуаций, которые логически никак не разрешимы.
Китай никогда не пойдет на попятную, тибетцы тоже вряд ли пойдут на попятную. Если только в ситуации если их опять очень сильно загасят. А учитывая мировое внимание, теперь их загасить сложно. С другой стороны, с Китаем все хотят торговать, и никто не хочет ссориться, так что будем смотреть на все это. Я просто сочувствую им с огромной силой, включая китайцев. Китайцы по-своему тоже пытаются что-то сделать. Пытаются всех накормить.
К.А. Вопрос о Питере. Валентина Матвиенко полна решимости преобразить город, уплотнив центр, построив "небоскребы" и так далее. В "Новой газете в Санкт-Петербурге", которая случайно попалась мне на глаза, на развороте с одной стороны фотографии "врагов живого города", а с другой "друзей живого города". Так Вы там в друзьях. Как человек, проживший в городе очень много лет, как вы относитесь к планам "преображения" города?
Б.Г.:Да. Я помню это, мой друг брал у меня интервью, и оно было немедленно перепечатано. Дело в том, что Петербург очень сильно романтизируется. Хотелось бы, чтобы город оправдывал это, но он не всегда оправдывает. Мне это не представляется очень разумным решением, но если мне скажут завтра, что будет шторм с грозой – мое отношение к этому не измениться. Авиации, чтобы расстрелять тучу, у меня нет, да если ее и расстрелять, то она вылезет в другом месте.
К.А.: Чем объяснить Ваш интерес к учениям и традициям Востока? Это отражается каким-то образом на музыке "Аквариума"?
Б.Г.:Я никогда не замечал этого. Я не знаком с тем, как играть музыку.
К.А.: А что насчет первого вопроса?
Б.Г.:Это вполне логичное решение искать вещи там, где они есть. И не искать их там, где их нет. Даже если брать религиозную традицию, то в Европе было мало тех, кого мы называем визионерами, которые считают, по крайней мере, что они видят мир таким, как он есть, включая его невидимые части. И, как правило, к религии они имели мало отношения. Что Блейк, что остальная вся компания...
На Востоке, как в Китае, так и в Индии, Тибете, в суфийских регионах, есть традиция, что люди практикуют настолько, что воспринимают какие-то невидимые миры и доносят нам оттуда сообщения, как стоило бы жить. В западной традиции этого просто нет.
В западной традиции продолжается трактовка, перетрактовка и переперетрактовка книги, которая была написана, в общем, очень давно. И хотя она фиксирует понятную истину, но фиксирует ее на том языке, который был 2000 лет назад, что делает эту книгу немного недоступной для простого восприятия. Религии, которые передаются от ученика к ученику, живы, а с теми, что фиксируются на бумаге – проблемы. Поэтому я и ищу там, где есть прямая передача.
К.А.: Среди публики, которая пришла к Вам на концерт в Вильнюсе, литовцев было намного больше, чем местных русских...
Б.Г.:Это очень приятно. Как всегда здесь был замечательный зал, в котором доставляет огромное удовольствие играть. Поэтому с огромной благодарностью думаю о тех, кто был на концерте. Если будет возможность, приеду еще.
К.А.: Какие у Вас планы?
Б.Г.:Закончить тур и заняться записью. Есть много материала, с которым нужно работать и работать много. Но непонятно как с ним работать, что интересно. Выездные концерты закончатся где-то на Волге, и, скорее всего, последний концерт будет в Питере.
К.А.: Спасибо.
Б.Г.:Окей. Можно пойти покурить.
