Подсудимый попросил разъяснить ему трактовку обвинением терминов "углеводородное сырье", "искусственный перевод на баланс", "подконтрольность юридического или физического лица", "дочерние компании", "противоправность", "безвозмездность", а также существо вменяемого ему умысла и момент его возникновения.
По мнению Ходорковского, прокуроры запутались в обвинениях. "Что является предметом хищения, я так и не понял. Чаще всего они утверждают, что была похищена нефть, далее они утверждают, что похищена выручка, далее - что похищена прибыль, а далее - что изъято право собственности на нефть. Ваша честь, Вы прекрасно понимаете, что это разные предметы", - заявил подсудимый.
"Я хочу не предполагать, а знать, что, по версии гособвинения, я похитил тайно от собственника - от Платона Леонидовича [Лебедева] - добавил он. Ходорковский указал, что из обвинения непонятно, где конкретно была похищена нефть. "Есть три точки замера: на скважине, в трубе и у потребителя. Где изъято? В каком месте? От чего мне защищаться?" - заявил он.
"Если одно утверждение в обвинительном заключении противоречит другому или квалификации преступления, то я хочу разъяснений, - сказал Ходорковский. - Защищаться мне предстоит не от предположений, а от написанного обвинения, которое мне кажется неясным и противоречивым".
Платон Лебедев, отвечая на вопрос судьи, также заявил, что ему не понятно ни одно из обвинений. По его словам, неясности встречаются практически на каждой странице обвинительного заключения.
