Семьи Иймана Атеек и Таймаа Абазл были перемещены в Эстонию в рамках общеевропейской программы по перераспределению в начале 2016 года. Сами же они надеялись воссоединиться со своими родственниками в Германии.
„Это похоже на принудительную женитьбу, — говорит Ийман. — Когда семья заставляет дочь выйти замуж за человека, которого она не выбирала и который ей не нравится”.
По данным издания, более четверти принятых Эстонией беженцев (всего было принято 150 человек) уже покинули страну, воспользовавшись открытыми границами.
Time отмечает, что помимо прочего, в Эстонии нет мечети и вне Таллинна очень трудно достать халяльное мясо. Большинство же беженцев расселены именно по маленьким городам и селам. Столь милое сердцу эстонцев спокойствие, однако, лишь подчеркивает изолированность сирийцев, которые предпочитают шумное общение и поддержку собратьев по вере.
„Они знают, что мы — мусульмане, — говорит Ийман. — Почему они не могли разместить нас всех в Таллинне? Там мы по крайней мере могли бы есть халяльную пищу”.
Издание отмечает, что, если бы беженцы приезжали прямо из охваченной войной Сирии, то они больше ценили бы теплые квартиры и щедрые пособия, но большинство из них до переселения в Эстонию год пробыли в Греции, ожидая триумфального завершения своего пути, как следует из публикаций на Facebook и Instagram, в Германии или Швеции. Эстония же со своими холодными зимами, закрытыми людьми и ограниченными экономическими возможностями не отвечают ни их фантазиям, ни прежней жизни представителей среднего класса в Сирии.
Женщина, работающая с беженцами в Эстонии, сказала журналисту, что многие вещи делаются правильно, но ожидания беженцев часто не соответствуют действительности. На вопрос о том, сколько случаев успешной интеграции она видела, женщина отвечает: ”Честно? Ноль”. Основными проблемами, по ее словам, являются климат, сложности с изучением языка, невозможность найти удовлетворительную работу, а также отсутствие общины беженцев. Она отмечает, что с подобными проблемами сталкиваются и другие страны, даже Германия. ”Иногда у меня такое чувство, будто мы боремся с мечтами”, — говорит она.
Так, сирийцы недовольны, например, ценами на помидоры в местном магазине. ”Четыре евро за кило! — говорит Ийман. — Похоже, мы будем жить тут на грани. Если мы покупаем одежду для детей, то у нас остается недостаточно денег на еду. И если мы покупаем еду, то не можем сэкономить”.
Муж Таймаа — Моханннад Абазл — считает, что работать на полную занятость, чтобы получать зарплату в размере государственных пособий, нерационально. Он не боится тяжелого труда, но в этом нет смысла, если на эти деньги не прожить. ”Моя цель — вернуться в Сирию. И для этого мне надо работать. Я хочу откладывать деньги, чтобы поехать обратно и выстроить заново все то, что потерял”. Моханнад слышал, что с этой точки зрения в Германии беженцам намного лучше. Там не только более высокие пособия, но и, как пишут в интернете, намного легче найти достойную работу.
Один из оставшихся в Эстонии сирийцев Амджад Вахем рассказал об уехавшей отсюда в Германию семье, с которой поддерживает связь и которая сейчас находятся в лагере, а дети не могут ходить в школу. Амджад выражает недоумение, зачем рисковать чувством уверенности в Эстонии и менять его на лагерь в Германии, где они даже не могут рассчитывать на пособие, так как зарегистрированы в Эстонии. ”У меня есть амбиции, я хочу стать кем-то, но я не позволю себе два раза наступить на одни и те же грабли, — говорит он. — Тут безопасно. Мои дети счастливы тут. Люди очень милые. Это не вина Эстонии, что вы тут. На самом деле она решила вашу проблему и приняла вас. Дайте ей возможность”.