Язык и нация
С конца 18 века, по мере распространения идей национализма в Европе, сформировалось представление о языке как об основе национальной идентичности. Это значит, что существование нации напрямую связывалось с наличием «национального языка», появившегося до «национального возрождения». Однако в конце 20 века взгляды изменились, и появилось представление о «национальном языке» как о «конструкте», создававшемся параллельно процессу распространения национализма. «Национальный язык» в этом случае является не столько основой национальной идентичности, сколько результатом её формирования, выполняя важную символическую роль критерия «различения» национальных культур.
Применение современных концепций даёт новые основания для анализа языковой ситуации в Беларуси, в том числе и для анализа начального периода формирования «национального языка». Если следовать за авторами этих концепций, то не наличие белорусского «национального языка» (стандартизированной литературной формы) предшествовало созданию белорусской нации в конце 19-начале 20 веков, а наоборот: в ходе создания нации и появляется белорусский «национальный язык», памятником которому стала «Беларуская граматыка для школ» Б. Тарашкевича, изданная в 1918 году. Она была опубликована уже после того, как появилось национальное движение, которое стало использовать языковые различия в качестве ресурса для получения политического капитала.
В современной Беларуси, как и в период «нашаніўскага адраджэння», проблема распространения белорусского языка во многом продолжает ещё трактоваться как проблема окончательного обретения национальной идентичности. Однако стоит отметить, что за фасадом споров о языке часто стоят совершенно иные проблемы, гораздо более глубокие.
Советская модернизация и белорусский язык
В период реализации советского модернизационного проекта (1917-1991 гг.) сфера употребления белорусского языка значительно уменьшилась. Белорусизация 20-х гг. 20 века была свёрнута, а в 1933 г. провели реформу по упрощению белорусского языка и приближению его к русскому.
Культурное единство СССР базировалось на коммунистической идеологии и русском языке, превратившемся не только в язык «межнационального общения», но и в язык, при помощи которого в основном можно было сделать карьеру в советской стране. Стоит отметить, что интеллектуальные элиты национальных республик использовали не только русский язык, но их ситуация была социальным исключением, обусловленным сохранением декоративной роли национальных языков в СССР.
В советский период в нашей стране и возникла «трасянка»: многие этнические белорусы, разговаривавшие на белорусском языке, стали использовать русский по карьерным соображениям, что порождало наложение двух языков друг на друга и возникновение весьма специфического явления. Кроме этого, постепенно произошла «девальвация» социальной ценности белорусского языка в массовом сознании, он стал ассоциироваться с «деревенским», не урбанистическим образом жизни.
Тот русский язык, который начал распространяться в БССР, нельзя однако назвать именно русским. Скорее его можно назвать «советским русским языком», поскольку это был язык пропагандистских штампов и канцеляризмов, советский «новояз» (по определению Б. Сарнова). Кроме того, интервенция русского языка в белорусскую культуру и общество сопровождалась не переносом всего содержания русской культуры в полном объёме, а распространением «краткой версии русской (советской) культуры», ориентированной на немедленное и неглубокое использование.
В этом смысле, когда пытаются анализировать колониальный культурный ущерб, нанесённый Беларуси за годы существования СССР со стороны «России», то забывают о том, что и сама «Россия» пострадала от того, что её культура была кастрирована в угоду универсальной функции поддержания единства СССР. Вот, кстати, то, что роднит нас с русскими: и русская, и белорусская национальные культуры стали жертвой одного модернизационного проекта, жертвами власти, для которой культура была всего лишь инструментом установления господства.
Советская унифицирующая политика в языковой сфере совпала, если так можно сказать, с объективной тенденцией развития культур и обществ в эпоху индустриализма. В современных индустриальных обществах количество используемых в повседневной коммуникации языков неизбежно сокращается, что связано с необходимостью единой системы коммуникации. В ходе советской модернизации, однако, относительно естественный процесс уменьшения языкового разнообразия был значительно усилен политической составляющей: языки не просто «умирали», им помогали это сделать. Или сохраняли национальные языки в качестве фольклорной составляющей.
Постсоветская Беларусь и проблема языка
Кризисные процессы в СССР и распространение в БССР идей национализма во второй половине 80-х гг. ХХ века значительно изменили ситуацию в языковой сфере. Белорусский язык превратился в символ сопротивления коммунистическому прошлому, кроме этого он оказался наиболее очевидным для использования культурным «различием», которым немедленно можно было воспользоваться для мобилизации населения в рамках идеи национализма. В 1990 году белорусский язык был объявлен государственным, и начался новый этап белорусизации.
В проведении этой белорусизации и в спорах вокруг неё участвовали различные политические силы и социальные группы, чьи интересы однако различались. Так, Елена Гапова считает, что за фасадом языковой риторики скрывались гораздо более серьёзные процессы: в Беларуси происходило развитие «рынка» (капитализма) и «национализма», возникли новые формы социального неравенства, а риторика решения «языковых проблем» нации призвана была всё это легитимировать. Эта разница социальных интересов стала очевидной в 1995 году, когда Александр Лукашенко вынес на референдум вопрос о придании статуса государственных языков и русскому, и белорусскому одновременно (большинство избирателей проголосовало «за»). После этого референдума белорусизация первой половины 90-х гг. стала сворачиваться, а сфера употребления белорусского языка снова начала сужаться.
Проведение референдума продемонстрировало ещё один фактор, влияющий на языковую ситуацию в современной Беларуси, - фактор геополитический. Наша «неудачно расположенная страна» находится рядом с Россией, и это соседство сыграло решающую роль в 1995 году. Придание русскому языку статуса государственного не только расширяло электоральную поддержку власти внутри страны, но и давало возможность превратить белорусский язык в один из предметов торга за дешёвые ресурсы.
Беларусь стала чуть ли не единственной постсоветской страной, сохранившей русский язык в качестве государственного языка в обмен на укрепление экономического и политического союза с Россией. Сохранив политический суверенитет, официальная Беларусь отказалась от культурных ценностей в угоду большой политике. Решение языковой проблемы в 1995 году было основано на исторически сложившемся факте укоренённости русского языка в постсоветской Беларуси, но оно не было объективным по отношению к белорусскому языку как языку титульной нации.
Будущее белорусского языка
Один из этих факторов, влияющих на существование языка, – это государственная языковая политика. Именно от политической воли государства зависит массированная интервенция белорусского языка в сферу образования и делопроизводства, обеспечение хотя бы реального двуязычия, исходя из решений референдума. Но на сегодняшний день государство скорее поощряет сохранение русского языка в качестве основного.
Интересным является вопрос, почему государственные власти с такой лёгкостью манипулируют проблемой языка, чем вызвано такое пренебрежение к национальной культуре?
Ещё в советскую эпоху у правящих элит СССР сформировалось вульгарно-марксистское отношение к проблемам «культуры»: культура всегда рассматривалась в качестве довеска к «экономическому базису», в качестве средства пропаганды государственной идеологии. Это отношение сохраняется и сейчас, в современной Беларуси. Государство относится к белорусскому языку как к вещи, которая «не имеет значения», но при этом языковая проблематика используется при манипулировании общественным мнением и в политических играх, что и продемонстрировал уже упомянутый референдум.
Геополитический фактор также имеет большое значение для будущего развития белорусского языка. Можно предположить, что европейский вектор развития Беларуси даст больше шансов для выживания белорусского языка, чем всё более тесное сближение с Россией. Унифицирующие тенденции в культуре в рамках проекта Союзного государства отличаются от принятого в Европе внимания к культурному разнообразию и уважению к таким «деталям», как «национальные языки». Да и сами белорусы, выбрав Евросоюз в качестве ориентира, почувствовали бы, насколько важно сохранять собственное культурное своеобразие - хотя бы для того, чтобы не быть безликим народом в многообразной Европе.
Хотя, возможно, белорусизация может состояться и тогда, когда европейский вектор будет отсутствовать, а отношения с Россией изменятся к худшему. Ведь как только власть ссорится с Россией, она сразу обращается за помощью к тому, что отличает две страны друг от друга, а потому вполне может быть, что вновь возникнет политическая игра, ставкой в которой станет белорусский язык.
Ну и, конечно, судьба белорусского языка зависит от воли его носителей. В современной Беларуси появилась прослойка молодых людей, принадлежащая к урбанизированному поколению и относящаяся к белорусскому языку довольно непривычно: язык стал инструментом демонстрации «стиля жизни», индивидуальности, опирающейся не только на какие-то личные качества, но и на культурную традицию. Такое использование белорусского языка похоже, на первый взгляд, на потребительские практики выбора «брендовой» одежды или других вещей, придающих нам некую «ценность», и всё же дело обстоит несколько иначе. Для того, чтобы использовать белорусский язык в качестве ценного отличия, надо приложить немало усилий, хотя бы преодолевая каждый раз удивление тех, кто всю жизнь говорил на русском.
Новое поколение людей, выбравшее белорусский язык, ориентировано не столько на какую-то определённую политическую позицию, сколько на идею современности и демократические ценности, относящиеся прежде всего к сфере частной жизни: в сегодняшней Беларуси очень тяжело не поддаться стадному чувству и настаивать на своём праве выбирать те способы коммуникации, к которым человек склонен. Желание говорить на белорусском языке сегодня – это желание быть автономным субъектом, то есть самостоятельно определять свои привычки, не ориентируясь на страхи выглядеть в глазах других людей языковым «маргиналом» или «оппозицией».
Новое поколение беларусов выросло уже не в СССР, русский язык для них перестал быть «священным». Глобализация и рынок труда способствуют росту популярности других иностранных языков. Эти процессы, кстати, не уменьшают шансы для возрождения белорусского языка - скорее наоборот.
И, конечно, остаётся надеяться на то, что общество Беларуси, в котором пока доминируют «ценности выживания», достигнет уровня экономической безопасности, станет подлинно демократическим и сможет перейти к реализации «ценностей самовыражения», включающих в себя культурное многообразие, интерес к традициям и национальному языку как способам быть современным «культурным человеком».
