Между тем, как полагает немалое число экспертов в области обороны, главной угрозой для российского ракетно-ядерного щита являются не американские противоракеты. Даже если когда-либо они обретут способность сбивать российские межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) на разгонном (самом уязвимом) участке траектории.
Гораздо реальнее для Москвы другая опасность, говорит ряд аналитиков. А именно: после выхода НАТО на западные рубежи России воздушное пространство Восточной Европы и прилегающие к ней моря могут использоваться в качестве районов старта стратегических крылатых ракет (КР) воздушного и морского базирования.
В зоне их досягаемости сегодня находится большинство российских баз МБР. Даже в неядерном оснащении эти КР представляют потенциальную опасность как для шахтных пусковых установок ракет УР-100Н (Козельск, Татищево), так и для мобильных ракетных комплексов «Тополь» (Тейково).
Это позволяет аналитикам-пессимистам утверждать: для выведения из игры стратегических ядерных сил России в случае ее гипотетического конфликта с США основную ставку американцы сделают именно на крылатые, а не баллистические ракеты, как это предполагалось военными теоретиками ранее.
Дело в том, что баллистические ракеты ядерных стран НАТО (вернее районы их базирования и/или возможного пуска) традиционно находятся под постоянным контролем наземного и космического эшелонов российской системы предупреждения о ракетном нападении. Старт этих ракет немедленно фиксируется, траектория полета отслеживается на всем протяжении, а место падения рассчитывается. Что позволяет своевременно принять, если того потребует обстановка, ответные меры (вплоть до ответно-встречного удара своими ядерными силами).
Что касается крылатых ракет, то постоянный контроль за перемещением их носителей (стратегических бомбардировщиков и подводных лодок) для современных средств радиолокационной, радиотехнической и космической разведки не является неразрешимой технической проблемой. Однако эта задача требует таких финансовых затрат, которые в нынешних условиях непосильны для России (и тем более для Беларуси). Это делает проблематичной фиксацию старта значительного числа КР.
Еще хуже обстоят дела с отслеживанием траектории их полета, который проходит на малых и сверхмалых высотах. Хотя для обеспечения точного маневрирования при огибании рельефа местности КР летят на дозвуковой скорости, обнаружение их радиотехническими, радио- и оптоэлектронными средствами чрезвычайно затруднено на протяжении большей части полета до цели.
Если высоко летящий самолет обнаруживается современными радиотехническими средствами за несколько сотен километров и зенитная ракета способна сбить его на дальних границах зоны поражения, то крылатая ракета обнаруживается только с расстояния в несколько десятков километров (в зависимости от условий местности), и время на ее поражение — минимально.
С учетом этого ряд аналитиков делают вывод: большинство российских МБР, дислоцированных в упомянутых выше районах, будет выведено из строя на месте массированным ударом натовских КР. И только для уничтожения тех ракет, которые уцелеют и стартуют, будут использованы перехватчики Standard SM-3.
Таким образом, как считают сторонники данной точки зрения, в обозримой перспективе для России главной задачей является не противодействие ПРО США, а создание мощного заслона против крылатых ракет — прежде всего на западном и северо-западном направлении. Это, в свою очередь, невозможно без задействования возможностей ПВО Беларуси, насыщения ее современными средствами обнаружения и поражения воздушных целей.
Нет сомнения в том, что Единой региональной системе ПВО Беларуси и России будет отведена роль передовой позиции во вновь созданных (заступили на боевое дежурство 1 декабря 2011 года) российских войсках воздушно-космической обороны. Что, собственно, и подтвердил на пресс-конференции 7 декабря прошлого года начальник Генерального штаба вооруженных си Беларуси генерал-майор Петр Тихоновский.
Большинство российских аналитиков и действующих военных солидарны по поводу необходимости оснастить белорусские войска ПВО и ВВС более современными зенитными ракетными системами. По их мнению, замена комплексов С-300 на новые С-400 позволит как минимум втрое усилить возможности перехвата средств воздушного нападения противника.
Но на практике оснащение белорусской ПВО новым российским оружием идет отнюдь не гладко. Так, ныне предприятия ВПК России — из-за задержки испытаний и дефицита производственных мощностей — не в состоянии обеспечить необходимым количеством систем С-400 даже полки, прикрывающие с воздуха Москву и Центральный промышленный район России. Поэтому поступление «четырехсоток» в части ПВО Беларуси, по наиболее оптимистичным оценкам, ожидается после 2016 года, по пессимистичным — после 2018-го.
Судя по высказываниям министра обороны России Анатолия Сердюкова, наиболее реалистичным сейчас является сценарий повышения боеспособности ПВО Беларуси за счет поставки дополнительного количества систем С-300. Возможно, из числа тех, которые высвобождаются при переоснащении частей зоны ПВО Москвы на С-400. Первым же этапом можно считать ремонт и модернизацию белорусских С-300, выполненные в 2011 году.
Впрочем, некоторые эксперты полагают, что дальнейшее ухудшение отношений между Россией и США может существенно ускорить поставки С-400 в Беларусь. В качестве довода они называют факт прибытия сюда первой батареи зенитного ракетного комплекса малой дальности «Тор-2М». Дело в том, что в соответствии с современными военными воззрениями системы большой дальности, такие как С-400, должны прикрываться системами малой дальности, дабы не быть пораженными противорадиолокационными ракетами и другим высокоточным оружием.
Аргументация здесь простая: если прибыли «Тор-2М» — значит, вскоре следует ожидать и С-400.