Главное препятствие на сегодня — то, что в Беларуси применяется смертная казнь. Убийство осужденных является неприемлемой практикой и для Совета Европы, и для Евросоюза.
Экономическое сотрудничество с Евросоюзом однозначно привлекательно для официального Минска. По ряду причин в феврале 2016 года Брюссель снял санкции с белорусского руководства и «кошельков Лукашенко», устранен ряд барьеров для межправительственного и межпарламентского сотрудничества.
При этом решение о снятии санкций Совет Евросоюза сопроводил припиской, что «с нетерпением ожидает предстоящих экспертных и публичных мероприятий по вопросу смертной казни, которые запланированы на 2016 год». Похоже, что организованные в марте и декабре в Минске конференции по проблематике смертной казни — выполнение вот этого пожелания.
Особой любви Брюссель к Минску не испытывает: происходящее можно назвать нормализацией отношений, но до завершения этого процесса далеко. С Советом Европы все иначе. Беларусь находится в фокусе этой структуры как единственная европейская страна, которая не входит в это объединение и практикует смертную казнь.
Для репутации официального Минска вхождение страны в Совет Европы было бы безусловным плюсом. Но подразумевающаяся при этом ратификация Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод дала бы белорусским гражданам, их группам, а также общественным объединениям возможность обращаться в Европейский суд по правам человека с жалобами на белорусское государство.
Перспектива того, что решения этого международного суда станут обязательными для исполнения внутри страны, вряд ли радует белорусский правящий режим. Здесь он за полный и неделимый суверенитет. Так что реальное вступление Беларуси в Совет Европы пока, скорее всего, не стоит на повестке дня, но в тактической игре с европейскими столицами белорусские власти могут использовать энтузиазм структур Совета Европы.
Спецдокладчик Парламентской ассамблеи Совета Европы Андреа Ригони 13 декабря на конференции в Минске предложил ввести мораторий на смертную казнь на год и посмотреть, как это изменит криминологическую ситуацию в Беларуси. Белорусские власти пока прямо не сказали на это предложение ни да, ни нет.
«Возможно, пока мы не подступились непосредственно к введению моратория, но гуманизация законодательства постепенно происходит», — отметил начальник управления общеевропейского сотрудничества МИД Беларуси Андрей Бушило.
На той же конференции бывший председатель Конституционного суда Григорий Василевич красиво сказал, что Беларусь стоит на пороге отмены смертной казни, но обставил свое высказывание оговорками. В частности, заметил: «Криминогенная ситуация сейчас такова, что мы можем отказаться от смертной казни. С одной оговоркой — сохранить эту меру для преступлений террористической направленности».
Глава рабочей группы по проблематике смертной казни Палаты представителей Андрей Наумович готов изучать вопрос — так же, как это делали его предшественники, депутаты прежних созывов. Начальник международно-правового отдела Следственного комитета Беларуси Михаил Вавуло попросил представить статистику, как влияет отмена смертной казни на криминогенную ситуацию.
Эта просьба, высказанная в дискуссии представителем Следственного комитета, особенно показательна. Напомним, что 11 марта 2004 года Конституционный суд принял заключение «О соответствии Конституции Республики Беларусь и международным договорам Республики Беларусь положений Уголовного кодекса Республики Беларусь, предусматривающих применение в качестве наказания смертной казни».
Приведенная в документе статистика свидетельствовала о том, что между применением смертной казни и криминогенной ситуацией нет взаимозависимости. Более того, рост числа убийств при отягчающих обстоятельствах приходился в основном на те годы, когда в Беларуси широко применялась смертная казнь за этот вид преступлений.
«Превентивная же роль смертной казни, взаимозависимость ее применения и уровня совершаемых убийств фактически не прослеживаются», — гласит заключение Конституционного суда.
Аналогичные данные со ссылкой на статистику разных стран приводятся в учебниках, по которым в Беларуси преподают криминалистику. На экспертном уровне все ответы в Беларуси известны как минимум с 2004 года. Минск еще в 1998 году в рамках ООН голосовал за резолюцию с призывом ко всем странам «установить мораторий на казни с видом на полную отмену смертной казни». Главы православной и католической церквей в Беларуси призвали к прекращению убийства осужденных, выдвинув общий тезис, что «христианин не может быть палачом».
Почему же белорусские официальные лица запрашивают новые статистические данные, которые якобы необходимы для принятия решения по этому вопросу?
Изучать чужой опыт можно бесконечно долго, в то время как решение вопроса лежит в политической плоскости, то есть в белорусских реалиях — в руках главы государства.
Конечно, власти при рассуждениях на этот счет ссылаются на итоги проведенного 24 ноября 1996 года референдума, в ходе которого по официальным данным 80,44% граждан, принявших участие в голосовании, ответили отрицательно на вопрос: «Поддерживаете ли Вы отмену смертной казни в Республике Беларусь?». Отметим: этот вопрос не выносился на обязательный референдум, для его пересмотра не требуется другой референдум.
Недавно Александр Лукашенко намекнул, что не против посоветоваться с народом относительно пересмотра Конституции. Вполне возможно, что в 2018 году (предполагаемый референдум логично совместить с местными выборами), как и в 1996-м, избирателям предложат ответить на целый ряд вопросов, среди которых будет и касающийся смертной казни. Единства в обществе по этому вопросу нет. По весенним данным НИСЭПИ, смертную казнь поддерживают 51,5% респондентов, не поддерживают 36,4%.
Глава государства вполне может заработать дополнительную популярность, отстаивая сохранение смертной казни, так же как может попытаться дорого продать Европе воздержание белорусского государства от убийства осужденных.
Собственно, торг по этому вопросу идет уже 12 лет. Тот же Ригони уже несколько раз выступал с аналогичными призывами, и белорусские партнеры заверяли, что работают в этом направлении.
Принципиальное же решение главы государства может зависеть от ряда обстоятельств, которые трудно прогнозировать.