Как Зельцер попал в Минск 12 марта 2008 года?
Достоверно известно, что в Минск Зельцер и его секретарь Владлена Функ (урожденная Брускова) прилетели на самолете Бориса Березовского. Тот подтверждает, что Зельцер собирался в Беларусь, где у Патаркацишвили были активы, и на 11.00 12 марта 2008 года у него была назначена в Минске встреча. Но зафрахтованный самолет отказался от полета из-за плохой погоды, и Березовский сказал: если думаешь, что у тебя все в порядке с документами, лети на моем самолете.
Однако в интервью БелаПАН Функ утверждает, что в Минск они не собирались. 11 марта в Лондоне они встретились с Борисом Березовским, который заявил о своих правах на 50% наследства Патаркацишвили. При этом, по словам Функ, согласно завещанию, по 25% наследства должны получить обе жены грузинского бизнесмена, а 50% распределяются между детьми и родственниками. Функ предполагает, что во время этой встречи, на которой присутствовали и другие люди, ей и Зельцеру что-то подсыпали в еду или напитки. В итоге она очнулась в самолете Березовского, который летел в Минск, рядом находился и Эмануил Зельцер.
Зельцер пока воздерживается от конкретных высказываний на эту тему, ссылаясь на желание защитить своего белорусского адвоката. При этом заметим, что, несмотря на подписку о неразглашении материалов дела, объявленного государственной тайной, о других подробностях он все же рассказывает.
3 марта 2008 года адвокаты Березовского направили в Генеральную прокуратуру Беларуси предупреждение о том, что Зельцер может приехать в Беларусь и попытаться предъявить подложные документы. В интервью БелаПАН юристы, защищающие интересы вдовы Патаркацишвили Инны Гудавадзе, не ставили под сомнение подлинность копии этого документа, оказавшегося в нашем распоряжении. Цель этого обращения в Генпрокуратуру объясняли необходимостью «предложить сотрудничество следствию в деле Зельцера и получить больше информации».
Таким образом, о приезде Зельцера белорусское правосудие было предупреждено за неделю. Если учесть, что в предупреждении британских адвокатов говорилось о возможных активах Патаркацишвили в Беларуси, становится понятно, почему наши правоохранительные органы ввязались в это дело. К вопросу об активах мы еще вернемся.
С другой стороны, фактически обвиняя Березовского в подготовке своего ареста в Беларуси, Зельцер пока не собирается подавать на него в суд. Мол, Великобритания и так скоро выдаст его России, где ему грозит 13 лет тюрьмы. Но если Эмануил Зельцер и Владлена Функ действительно против их воли были доставлены в Минск, то скорое наказание за другие преступления Березовского не должно удерживать от желания восстановить справедливость. Любое зло должно быть наказано, ведь так?
Между тем, до сих пор так и не ясно, где именно были задержаны Зельцер и Функ — то ли в самолете сразу после его приземления в Минске, то ли в аэропорту после таможенного контроля, то ли уже в минской гостинице «Европа»…
Адвокат Патаркацишвили не мог не приехать в Беларусь?
После смерти Патаркацишвили 12 февраля 2008 года стало известно, что 14 ноября 2007-го, будучи в Нью-Йорке, он написал завещание. Согласно этому документу, распорядителем наследства размером в 12 миллиардов долларов назначен его сводный двоюродный брат Джозеф Кей.
По словам Зельцера, Патаркацишвили вложил в белорусскую нефтехимическую отрасль 200 миллионов долларов. Следовательно, как у адвоката у Зельцера могла быть необходимость прилететь в Беларусь по вопросам имущества Патаркацишвили.
В первые дни в Беларуси Зельцер сделал несколько звонков со своего мобильного. Запись разговора с Джозефом Кеем мы размещали еще в июне 2008 года. Зельцер, с трудом подбирая слова, говорил, что у него все в порядке и что Кею надо приехать в Минск, чтобы «привезти бумаги». Если Зельцер звонил уже после задержания, а именно об этом говорит хронология событий, значит, звонки были сделаны с разрешения тех, кто его задержал. И вряд ли по своей воле, потому что, получается, он говорил неправду.
Странно предполагать, что оригинал завещания был в отеле в Лондоне, как утверждает сам Зельцер. Якобы он был вынужден позвонить из Минска в отель и просить, чтобы документ передали не некому «клиенту» (!), как изначально предполагалось, а Березовскому. То есть, к оригиналу завещания был доступ у рядовых сотрудников отеля и по телефонному звонку этот важнейший документ могли передать любому? Это, по крайней мере, чрезвычайно беспечно.
В чем обвиняли Зельцера?
Изначально пресс-служба КГБ сообщала о том, что Зельцеру инкриминируется использование поддельных документов (помните письмо из Лондона?). Обвинение во ввозе наркосодержащих веществ (то бишь, лекарственных препаратов, которые принимал Зельцер) на территорию Беларуси появилось спустя два месяца. А незадолго до окончания следствия Зельцера обвинили и в попытке коммерческого шпионажа. Почему так поздно, если в итоге именно обвинение в шпионаже и было центральным на суде?
По словам Зельцера, под поддельными документами имелось в виду завещание Патаркацишвили, отсканированная копия которого была найдена в компьютере американского юриста. Между тем, по белорусским законам, такая копия не считается документом. Более того, 14 мая 2008 года — еще до суда над Зельцером — грузинский суд признал завещание Патаркацишвили подлинным. Несмотря на соглашение между Беларусью и Грузией о признании судебных решений, вердикт тбилисского суда в Беларуси не был принят во внимание.
Обвинение в провозе наркотических средств Минский городской суд отклонил.
Обвинение в попытке шпионажа, как рассказала Функ, строилось на показаниях некоего Шестакова — якобы у него Зельцер пытался купить информацию о нефтеперерабатывающей отрасли Беларуси. С какой целью она могла ему понадобиться, история умалчивает. Возможно, для уточнения активов Патаркацишвили, если они действительно были в Беларуси.
Почему Зельцеру не давали его лекарства?
Как объясняет сам Зельцер, сначала американские лекарства представляли собой часть обвинения, и кормить заключенного «наркосодержащими средствами» было бы странно. Потом ему якобы объясняли, что в Беларуси эти таблетки не лицензированы.
Долгое время белорусское правосудие по непонятным причинам отказывалось передать заключенному лекарства, привезенные представителями посольства. В конце концов, лечили Зельцера белорусскими таблетками. Они, как считает независимый американский врач, которому в виде исключения было позволено дважды осмотреть заключенного, вызвали у Зельцера «язву желудка, головокружение, тошноту, повышенное кровяное давление, анемию, аллергические реакции и ослабление слуха».
С другой стороны, несмотря на все неутешительные прогнозы, Зельцер смог без посторонней помощи вернуться домой.
Белорусский след Березовского
Борис Березовский не комментирует свои передвижения по миру. Напомним, он объявлен в розыск по линии Интерпола по запросу российского правосудия и последние годы проживает в Великобритании, где имеет статус политического беженца. Березовский не подтвердил и не опроверг заявление Зельцера и Функ о том, что он лично присутствовал на суде в Минске. При этом опальный российский олигарх неоднократно подчеркивал, что считает Зельцера мошенником.
Российское посольство в Минске, в свою очередь, отмечало тот факт, что белорусские правоохранительные органы не могут предоставить информацию, которая бы подтверждала или опровергала пребывание в Беларуси человека, которого Россия объявила в международный розыск.
Белорусский суд, конечно, мог привлечь Березовского в качестве свидетеля. Однако показания тот мог предоставить и в письменном виде, не присутствуя на заседании. С другой стороны, дело Зельцера и непосредственно суд могли быть объявлены закрытыми не только для того, чтобы без посторонних говорить о завещании Патаркацишвили и его «белорусских» деньгах, но и для того, чтобы скрыть свидетелей.
Без официальных комментариев
Официальные комментарии по этому громкому делу фактически сведены к минимуму. Дмитрий Горячко, адвокат Зельцера и Функ, с самого начала процесса связан тайной государственного значения и не может раскрывать подробности даже сейчас.
Не пояснялись основания для задержания Функ и Зельцера, причины, по которым Зельцеру сначала отказывали в осмотре независимым врачом, а потом разрешили. Непонятно, почему осужденные даже после освобождения не получили на руки копию приговора, почему Функ была депортирована через неделю после окончания срока заключения, а колония, где отбывал срок Зельцер, так и не дождалась документов, чтобы рассмотреть вопрос о его правах на амнистию, и почему Функ не имеет права въезда в Беларусь в течение ближайших 10 лет, а Зельцер может вернуться…
Вопросов много, и правдивый ответ на любой из них может совершенно в другом свете представить весь этот процесс, один из самых громких за последние годы. Но совершенно очевидно, что за всем стоят большие люди и большие деньги. А большие деньги, как известно, любят тишину.