Недавно в Бишкеке прошло 46-е заседание координационного комитета по вопросам противовоздушной обороны при Совете министров обороны государств СНГ.
«Мы выработали предложения и рекомендации по совершенствованию взаимодействия при несении боевого дежурства силами и средствами объединенной системы противовоздушной обороны. Соответствующие рекомендации выработаны после проведения совместной тренировки дежурных сил Объединенной системы ПВО стран- участниц СНГ в октябре 2016 года», — сообщил после заседания первый заместитель главкома Военно-воздушных сил России генерал-лейтенант Павел Кураченко.
Напомним, что Объединенная система (ОС) ПВО стран СНГ «Содружество» была создана 10 февраля 1995 года. Согласно подписанному тогда договору, страны-участницы ОС ПВО СНГ обязались обмениваться информацией о ситуации в воздушном пространстве, совместно нести боевое дежурство, а в случае агрессии против одного из этих государств — вместе отражать воздушное нападение противника.
Вскоре по инициативе России стали разрабатываться планы организации в рамках ОС ПВО СНГ трех региональных систем ПВО — Восточно-Европейской, Кавказской и Центрально-Азиатской.
В первую очередь была начата подготовительная работа по созданию Восточно-Европейской региональной системы ПВО, в состав которой предполагалось включить наиболее боеспособные авиационные, зенитно-ракетные и радиотехнические части Беларуси и России. В итоге это вылилось в создание Единой региональной системы (ЕРС) ПВО двух стран.
Активность российского военно-политического руководства в этом вопросе объяснялась достаточно просто. После того как в НАТО вступили Чехия, Польша, Венгрия и страны Балтии, вокруг европейской части России создалась принципиально новая стратегическая обстановка. По мнению московских стратегов, она характеризовалась высокой степенью уязвимости российского ракетно-ядерного потенциала в центральной части страны, Москвы и всего Центрального экономического района перед воздушным нападением со стороны альянса.
Когда в начале 1990-х годов создавалась автоматизированная зенитно-ракетная система С-50, защищающая российскую столицу, в ее составе было три позиционных района на дальности 50-100 км от ее окраин, а небо над самой Москвой прикрывали три полка ПВО. Согласно расчетам разработчиков, критерий надежности системы в такой конфигурации должен был составить 0,96-0,98. То есть из 100 крылатых ракет прорваться сквозь эшелонированную оборону могли от 2 до 4.
Но, учитывая новую геополитическую ситуацию и возросшие возможности средств воздушного нападения (даже несмотря на оснащение ПВО Москвы дальнобойными зенитно-ракетными системами С-400 и зенитными ракетно-пушечными комплексами малой дальности «Панцирь»), ряд экспертов приходит к выводу: сегодня показатель надежности ПВО российской столицы существенно хуже.
Главной отличительной особенностью вооруженных конфликтов нынешнего времени стало резкое возрастание роли высокоточного оружия, в первую очередь крылатых ракет морского и воздушного базирования. Подтверждением чего служит и применение этого оружия Россией в Сирии.
Согласно господствующим сегодня в среде военных теоретиков воззрениям, в результате развития и совершенствования тактики боевого применения крылатых ракет наносимый ими ущерб в ряде случаев можно сопоставить с ущербом от полномасштабных военных действий.
По мнению ряда военных специалистов, сами крылатые ракеты сегодня обладают весьма высокой степенью неуязвимости, так как развитие средств и способов борьбы с ними существенно отстает от темпов совершенствования ракет. И это отставание носит устойчивый долгосрочный характер.
Аргументом в пользу подобной точки зрения можно считать и удар 59 ракетами «Томагавк», который нанесли американские корабли в ночь с 6 на 7 апреля по авиабазе сирийских правительственных сил «Шайрат» в районе города Хомс.
Правда, ряд аналитиков подчеркивает, что нынешнее отставание средств защиты от уровня развития крылатых ракет не столь уж безнадежно. И может быть компенсировано за счет рационального построения эшелонированной по дальностям и высотам ПВО, включающей в себя дополняющие друг друга авиационные и зенитно-ракетные средства поражения и радиоэлектронной борьбы.
Исходя из этого, российские военные аналитики пришли к выводу, что, например, миссию прикрытия воздушного пространства на дальних подступах к Москве и центральным районам России с запада может и должна выполнять белорусская ПВО. Поэтому и планировалось изначально, что первым элементом ОС ПВО СНГ станет Восточно-Европейская региональная система.
Конечно, в российском Генштабе вряд ли надеются, что белорусские силы ПВО смогут перехватить все 100% крылатых ракет, если те полетят на Россию с западного направления. Однако рассчитывают с помощью союзника минимизировать количество целей, которые долетят до российской ПВО. А это позволит обеспечить более надежное прикрытие от воздушного нападения объектов на собственной территории.
Официальные переговоры о создании ЕРС ПВО Беларуси и России начались еще в 2001 году. Однако создание противовоздушного щита на западном направлении шло весьма непросто. По мнению ряда экспертов, причина была в том, что стороны никак не могли договориться, сколько же стоят услуги Беларуси по обороне западных воздушных рубежей России.
И лишь 3 февраля 2009 года на заседании Высшего госсовета Союзного государства соглашение о совместной охране внешней границы Союзного государства в воздушном пространстве и создании ЕРС ПВО Беларуси и России было подписано.
Но и это событие не означало завершения процесса. Лишь 13 февраля 2012 года Александр Лукашенко указом № 65 утвердил договор с Россией о совместной охране внешней границы Союзного государства в воздушном пространстве и создании ЕРС ПВО.
И только 28 августа 2013 года стало известно о назначении командующим ЕРС ПВО Олега Двигалева, командующего ВВС и войсками ПВО Беларуси. Это назначение тогда многие расценили как знак того, что длительный процесс создания ЕРС ПВО двух стран вступил в завершающую стадию.
Однако до решения о порядке несения совместного боевого дежурства в рамках ЕРС ПВО Беларуси и России как наиболее продвинутого звена ОС ПВО СНГ дело, как видим, дошло только сейчас.
Возможно, процесс взаимодействия в этой сфере пойдет интенсивнее под влиянием того, что на переговорах 3 апреля президенты Лукашенко и Путин урегулировали (другой вопрос — надолго ли?) экономические противоречия между Беларусью и Россией.